Марианна Яхонтова - Декабристы

С е р г е й М у р а в ь е в. Вы думаете?

Г е б е л ь. Государству вред, когда люди, обязанные повиноваться, входят в разные рассуждения. Спасенихин! Щур! (Спасенихин и Щур вытягиваются во фронт. Гульбин и Пашков уходят.) При всем моем к вам уважении, не могу не заметить, что занятия экономией и прочими философиями ведут к гордыне. Солдатам не нужны Вольтеровы бредни, ибо только уподобясь машине, можно быть достойным членом государства. Не только тело, но и разум должен подчиняться дисциплине и строю. (Кн. Трубецкой выходит на террасу.) Не правда ли, князь? Ежели командиру кажется, что он видит на небе тарелку, а не солнце, то и все должны видеть тарелку. Я ведь тоже прожекты сочинял. Когда все будут дышать одной ноздрей, только тогда придет конец революциям.

С е р г е й М у р а в ь е в. Грандиозная мысль, Густав Иванович, чтоб 50 миллионов думали всегда одно и то же. Только она, пожалуй, еще скорей приведет к революции.

Г е б е л ь. Уверен в противном. Вы солдат вольномыслию обучаете, а я покажу вам, что действительно требуется от офицера. Вот и князь посмотрит, что у нас не хуже гвардии. (Входит Бестужев.) И молодежи не вредно.

Б е с т у ж е в. Сегодня праздник. Учений нет.

Г е б е л ь. Отечеству можно пожертвовать получасом. (Сергею Муравьеву.) Я попрошу у вас два стакана воды.

С е р г е й М у р а в ь е в. Воды? Степан, дай сюда два стакана.

Г е б е л ь. Я им выбью бредни из головы. Всех философов в чахотку вгоню.

С т е п а н (приносит два стакана воды.)

Г е б е л ь (Спасенихину и Щуру). Смирно! (Ставит им стаканы на кивера.) Что ногами перебираете, как лошади!

Б е с т у ж е в. Что это за представление?

С е р г е й М у р а в ь е в. Польский пан забавляется.

Г е б е л ь. Шервуд, следи - точно ли шаги будут делать в аршин.

С е р г е й М у р а в ь е в. Вы готовите их в цирк или в балет?

Г е б е л ь. В ординарцы. Раз, два! Раз, два! Философы поротые.

Ш е р в у д. Шаги меньше на вершок, ваше высокоблагородие. На один вершочек. Вот, вот точно-с.

Б е с т у ж е в. Он с ума сошел?

С е р г е й М у р а в ь е в. Подожди. Мне интересен Шервуд.

Г е б е л ь. Мы ведь барышни, шагать широко стесняемся. Как ты носки выворачиваешь, а? Стой! Как у него ноги стоят, точно у гуся.

Ш е р в у д. Точно-с, точно-с.

Г е б е л ь. Ляг, посмотри. (Шервуд ложится на землю.) Ровно?

Ш е р в у д. Криво-с! Криво! Нога петушья-с! (Смеется.)

Г е б е л ь. Пусти! (Ложится сам и смотрит.) Вправо! Вправо! (Встает. Щур роняет стакан.) Тетеря! Русская свинья! (Дает пощечину Щуру.)

Б е с т у ж е в. Мерзавец!

С е р г е й М у р а в ь е в (удерживает его, потом подходит к Гебелю). Довольно, Густав Иванович.

Г е б е л ь. Подполковник Муравьев...

С е р г е й М у р а в ь е в. Я говорю вам - довольно. (Солдатам). Вы можете итти, Шервуд. Слышите. Я вам приказываю. Ну!

(Спасенихин, Щур и Шервуд уходят.)

Кн. Т р у б е ц к о й. Вам бы не следовало забывать, полковник, что поляк не смеет издеваться над русскими солдатами, и ваш генерал имеет законное право удалить вас со службы.

С е р г е й М у р а в ь е в. Оставьте, князь. Нам незачем обращаться к закону. Я так же мало верю ему, как честности полковника.

Г е б е л ь. Как вы можете оскорблять вашего командира и закон? Вы сами корбонар, бунт в полку сеете.

С е р г е й М у р а в ь е в. На это я вам отвечу после.

Г е б е л ь. Я не позволю вам...

С е р г е й М у р а в ь е в. Если вы не замолчите, то я повторю свои слова перед всем полком, и тогда вам останется или вызвать меня на дуэль или подать в отставку.

Г е б е л ь. Я и так вызову вас. Я проучу. Я дворянин и не позволю мою честь...

С е р г е й М у р а в ь е в. Мы лучше не будем говорить о вашей чести.

Г е б е л ь. Вы еще в гвардии бунтовали. Я не посмотрю на ваше имя.

С е р г е й М у р а в ь е в. Молчать!

Г е б е л ь. Вы можете быть уверены, что я не прощу вам этого. Нет-с, не прощу. (Уходит.)

Б е с т у ж е в. Какая подлость - молчать! Какая подлость!

Кн. Т р у б е ц к о й. Чтоб спасти все дело, приходится быть твердыми и сносить, пока это необходимо.

С е р г е й М у р а в ь е в. Да, сейчас как раз минута, чтоб поговорить о терпении.

(Входит Степан.)

С т е п а н. Из вашего баталиона, ваше высокоблагородие, пришли. Гебель Щура и Спасенихина драть велит, так не заступитесь ли?

С е р г е й М у р а в ь е в. За что?

С т е п а н. Две недели тому назад они у шинка набедокурили, так теперича вспомнил, собака. Это за сегодняшнее, чтоб сердце сорвать.

(Вбегают Спасенихин, Щур и солдаты.)

Щ у р. Заступитесь, ваше высокоблагородие. Десять шкур спустит. Господи!