Сергей Юрьенен - Сделай мне больно

Распахнулась дверь, и влетел Комиссаров. Под мышкой раздутия папка из хлорвинила.

- В аннигилятор! - пнул он кирзачи.

- Не берет.

- Тогда на помойку. Нечего тут разводить. Эстетику, понимаешь, безобразия... Все в порядке, Андерс!

Он бросил папку, и на стол, заваленный бумагами, хлынули новенькие заграничные паспорта. Бордовые с золотом. Он затолкал их обратно и поднял голову:

- Темные очки у кого-нибудь есть?

В отличие от коллег он был без грима - изможденный до землистости, а под левым глазом фонарь.

- Откуда? Только розовые.

- Мы ж оптимисты по специальности!

Александр вынул свои:

- Зеркальные подойдут?

- Ну-к...

Комиссаров примерил, дав коллегам повод:

- Прямо Джеймс Бонд!

- Точно! Вылитый цэрэушник.

- Зато не уголовник. Спасибо, Андерс. - Комиссаров вынул из сейфа полбутылки коньяка. - Глотнуть не хочешь? Ну, смотри.

Допив бутылку, он стал жевать орешек, который тоже хранился в сейфе.

- Кардамон. Перегар отшибает...

- Расслабься, - посоветовал ему коллега. - Никто от тебя не сбежит. Свободу в соцстране не выбирают.

- Разве что по пьянке, - сказал другой.

Комиссаров запер пустую бутылку в сейф и присел на дорожку - по русскому обычаю. Все тот же московского пошива пиджак со свежеоторванной пуговицей, индийские джинсы и полуботинки на резиновом ходу. Зеркальные очки и твердый подбородок.

Коллега прыснул:

- Дан приказ ему на Запад...

Комиссарова это не рассмешило:

- Вам тоже дан - держать Москву. И помните мои слова: "Справа опасности нет".

Встал со стула и взял паспорта:

- Андерс, вперед!

Горкомовский шофер проснулся, когда ему надвинули на нос кепку.

- Куда?

- На Киевский.

Шофер включил зажигание, бензин оказался на нуле. Выругался - и носом пошла кровь. Зажимаясь обрывком газеты, шофер побежал с канистрой одалживаться.

Элегантная "Волга" изнутри была запятнана грязью и подозрительно затертыми следами - неужели кровь? На желтой обивке потолка темнели полумесяцы - отпечатки каблуков? Александр подобрал с резинового коврика обрывок гитарной струны - басовой?

- Что это?

Комиссаров вынул из кармана плаща обломок сигареты.

- Не в курсе?

- Нет.

- Сегодня под Москвой имел открыться неофициальный рок-фестиваль. Со всего Союза посъезжались рокеры. Советский, понимаешь ли, Вудсток хотели учинить.

- И что случилось?

- Идейный противник не прошел. - Комиссаров подавил зевок. Электрогитары оказались бессильны против "калашей".

Александр не поверил:

- Вам что, и автоматы выдавали?

- Ребятам из дивизии Дзержинского. Нам, к сожалению, нет. - Он потрогал под очками свой фонарь. - Иначе пленных бы не брали...

- Что в нем подрывного, в роке?

- Не понимаешь?

- Нет.

- Инстинкты низменные развязывает. Ниже пояса которые... Как, дядя Коля, баки?

- Залил,

- А нос?

- Кровит, гад, - гнусаво отозвался шофер. И вне какой-либо логичной связи в сердцах добавил:

- Скорей бы, блядь, война!..

Так и погнал через залитую апрельским солнцем Москву - меняя руки попеременно: одной крутил, другою зажимал.

* * *

Поезд стоял на левом крайнем пути - уходя из-под свода вокзала далеко на солнце.

Спецпоезд Дружбы - не обычный экспресс в Будапешт, не "Тиса" и не "Пушкин". Литерный! Цельнометаллический. Сияющий и в сводчатой сумрачности. Вводящий в робость людское суетливое подножие. Составленный из вагонов международного класса - с рельефными, свежеотмытыми и непривычно нарядными гербами СССР, с французскими надписями на боках: "Wagon-lit", "Wagon-lit"...

Заграница сбывалась на глазах, и это было не вполне реально. Это было - кружится голова, и спазмы в горле, и все плывет. Что вот сейчас он Андерс - поднимется в одну из этих капсул и...

Ковровая дорожка коридора. Зеркальность лакированных панелей отражает вдаль уходящий блеск латуни. Откатываем дверь и входим в двухместный номер с умывальником и баром.

Александр поставил сумку на бордовый бархат, снял и повесил на лакированные плечики свой плащ.

Он опустил окно.

Под бортом шевелилась масса, с той стороны перрона ограниченная дощатым забором. Обычным таким - некрашеным и светло-серым на солнце. К вокзальной железной стене забор, по замыслу, примыкал вплотную, но доски в том месте были выбиты. Озираясь, в лаз ныряли парни - для закулисного распития "на посошок". В виду заграницы отъезжающие были одеты празднично и налегке. Провожающие в силу шестимесячной инерции и недоверия к весне еще донашивали зимние пальто; впрочем, уже в расстегнутом виде. Припекало так, что кое-кто мастерил из газет солнцезащитные пилотки. Среди взрослых трезвых не было. Какие-то девчонки в этой сутолоке упрямо пытались раскрутить хоровод.