Алексей Каплер: Двое из двадцати миллионов

- Она уже дома.- Похожий на цыганенка паренек заорал, глядя вверх, во все горло:- Анна Ванна! Анна Ванна!

В одном из крайних окон флигелька, на которые указывала раньше Маша, появилась пожилая женщина с полотенцем и тарелкой в руках.

- Заходите, товарищи, прошу вас,- сказала она.- Костик, проводи...

Цыганенок побежал к подъезду, распахнул дверь.

- Спасибо, Костик, я знаю дорогу. Маша прошла в подъезд. Сергей за ней следом. Деревянная лестница вела на второй этаж. Маша поднималась, задерживая руку на перилах, ощупывая их знакомую гладкость. Сергей понимающе смотрел на нее. Во дворе вокруг цыганенка собрались мальчишки.

- Видали, че у нее... "За отвагу"!

- Подумаешь, взяла у кого-нибудь напрокат да нацепила, чтобы пофасонить,- сказал маленький скептик и тут же получил по уху.

- Заткнись, фашист!

- Сам фашист! - заревел скептик.

Вот Маша и Сергей уже на площадке деревянной лестницы. Здесь поворот на второй марш, а в раскрытых дверях уже стояла, поджидая их, Анна Ивановна.

- Пожалуйте, прошу вас...- говорила она и вдруг, вскинув руки, закричала во весь голос: - Машенька! Маша! - и бросилась вниз, навстречу...

Потом все сидели за чайным столом. Заплаканная, все еще вытирающая глаза Анна Ивановна, Маша и Сергей. Маша осматривалась, ища, находя, узнавая знакомые приметы своей прежней жизни.

А Анна Ивановна все говорила, говорила:

- ...все я сохранила после Павла Петровича... и мебель вашу и посуду - вот... Берите эту большую комнату, а я пока в спаленке, а потом, конечно, переберусь куда ни куда - дадут мне площадь... Я так счастлива. Маша, и ничего не умею выразить, неужто, неужто, девочка, ты пришла?.. Какой ужас, какой ужас эта война... скольких не стало...

- Анна Ивановна, дорогая, никуда мы не переедем, правда, Сережа?Сергей кивнул.- Нам дали общежитие... И я очень рада, что именно вы здесь, у нас дома... Я хочу... я хочу, чтобы вы рассказали про папу... пожалуйста...

- Видишь ли, детка, когда началась война и ты ушла на фронт, Павел Петрович затосковал ужасно... я даже рассказать тебе не могу, как он, бедный, переживал... Единственный ребенок, слабая девочка где-то там - на войне... Ведь он любил тебя больше жизни, в тебе видел и маму твою покойную, и все, все, весь свет был в тебе... Как он ждал письма, какой-нибудь весточки от тебя, но весточки все не было, не было, и когда наконец пришел этот единственный треугольник от тебя, его уже не стало.

- Я не могла писать, Анна Ивановна. Такие условия были...

- Не стало нашего Павла Петровича... Война его убила, война. Как он переживал каждую сводку про наше отступление... не мог примириться... Просто физически угасал, и все молчал, молчал... Потом первый удар, второй... Без сознания, все с тобой говорил - будто ты рядом... Мы по очереди дежурили возле него... Вот так-то, Машенька, родная... В наробразе хлопочут - хотят имя его присвоить школе... Так-то... Ну, а ты? И как вы думаете жить, какие планы?

- Я на медицинский,- сказала Маша,- если примут. А Сергей - он ведь, Анна Ивановна, из летной школы на фронт ушел...

- А семья ваша, родители?..

- Сережа детдомовец,- сказала Маша. Сергей давно уже к чему-то прислушивался и все посматривал в сторону полуоткрытой двери.

- У вас там, кажется, вода льется...- сказал он Анне Ивановне.

- Это я кран оставила, когда вы пришли,- засуетилась она и пошла на кухню закрывать кран.

Сергей и Маша переглянулись: для них вода, звук текущей воды означал нечто для других недоступное.

Потом они шли все вместе по школьному коридору, мимо закрытых классных дверей.

Маша открыла одну из них, заглянула, подошла к парте - крайней, у окна. Потрогала ее, села...

В учительской Анна Ивановна подвела гостей к висящей на стене, оправленной в рамку фотографии.

- Твой выпуск,- сказала она,- мы его потому здесь поместили,обернулась она к Сергею,- что они ведь все, всем классом ушли добровольцами на войну. Кто в сандружину, кто в армию, кто в ополчение... все. Вы тут Машу не узнаете, Сергей?

Прищурившись, пробежал Сергей взглядом по лицам и указал на самую красивую девочку в центре группы.

- А вот и нет! - засмеялась Маша.- Это Колокольчик - Валька Колокольчикова. Ты просто подхалим и выбрал самую хорошенькую. А я - вон наверху, лягушка.

- Да, дети...- сказала Анна Ивановна,- дети, дети... Из этого выпуска две трети погибли... Вон - Коля Образцов, Синельников Володя... какой был способный мальчик... Калинин Марат - помнишь, как дразнил тебя... Дети...

Анна Ивановна называла имена, а Маша проводила пальцем по лицам тех, о ком она говорила.