Дмитрий Каралис: Автопортрет

- "Химия" - это свобода в кредит! - изрек лейтенант Гуща и дал мне расписаться.

Теперь я "у/о" - условно осужденный. Буду нарушать режим - стану "зэка". Режим нарушать нельзя. "Стремиться надо, Федя, стремиться..." Язви тебя в душу.

Я осторожно поинтересовался, что слышно про амнистию.

- Амнистия обычно распространяется на условно-осужденных, отбывших не менее одной трети срока наказания и заслуживших ее примерным отношением к труду и соблюдением режима. А пока про амнистию ничего не слышно.

- Ясно. А если нарушений не будет, и амнистии не будет, то можно освободиться "по половинке"?

- Можно, - подтвердил лейтенант. - Условия те же плюс участие в работе совета отряда или совета общежития. Комендатура дает представление в суд, и тот выносит постановление.

Хорошие фамилии у моих новых начальников. На работе - Борщ. В комендатуре - Гуща. Начальник спецкомендатуры - Махоркин. Замполит - Кашин. Добрые такие обстоятельные фамилии. Чувствуешь себя за ними, как за каменной стеной.

И соседи по квартире - милые симпатичные люди. Один улицу неправильно перешел с чужим чемоданом. Второй мальчику глазик выбил. Третий ничего кроме трехэтажного мата про свою судьбинушку рассказать не смог, знаю только, что "бакланщик", хулиган, статья 206, часть 2, из-за каких-то баб пострадал. Рыжий, кулаки как ведра, и постоянно матерится. Коля Максимов. Шофером сейчас работает. На "химии" уже год. Старший по квартире. И еще один дядечка - год за тунеядство. Плотник. Перед Олимпиадой город чистили и замели.

Как я в такой славной компании оказался?..

Квартиры с табличками проживающих на дверях. Меня поселили в однокомнатную. Нас пятеро. Это считается большой удачей. В смысле однокомнатной квартиры.

"Все приходит вовремя к тому, кто умеет ждать", фр. поговорка. Мысленно повторяю ее по несколько раз в день.

Работаю диспетчером. На мне сбор заявок на цемент, стройматериалы, хождение на ежедневные планерки (пока вместе с начальником участка) и прочие хлопоты, которые трудно перечислить. Каждые десять минут в наш вагончик поступает новая вводная в виде телефонного звонка из штаба стройки или запыхавшегося гонца. Соседи по квартире мне завидуют: диспетчер - это не "на лопате", не цемент в опалубку заливать.

- Принимали же решение вывезти трубы до 15 октября! - возмущенно вскакивает на планерке прораб. - А чем возить?

- Вот решениями и возите, - спокойно закуривает главный инженер стройки. И в сторону, мрачно: "Трах-тарарах! Когда это кончится...".

Выдали ватник, резиновые сапоги и каску. Штаны собственные. Дороги развезло так, что километр от спецкомендатуры до нашей трубы тащишься минут сорок. Льют нудные осенние дожди. Выковырившись со стройки, все моют бугристые от грязи сапоги на берегу речки. У мостков - очередь. Берега глиняные и скользкие.

Старое кирпичное здание бумажной фабрики "Коммунар" - еще дореволюционное. Запруда, озерцо. Асфальтовая дорожка, скверик, доска почета.

Читаю книгу про разврат в высшем обществе. "Анна Каренина" называется.

Со мной в вагончике работает высокий мрачный мужик. Короткая стрижка, кепка, очки. Выпустили с зоны на "химию". Осужден за убийство жены. Работал главным инженером завода. Жил в доме, что по дороге к стадиону им. Кирова. Смутно, но помню тот дом - желтый, с белыми колоннами. Стоял в парке на возвышении холмика, рядом, вроде бы, пруд.

Двое детей - два пацана. Жена пьянствовала, опускалась. Болталась около магазинов с гопниками. Все пропивала. Каждый вечер он ее ходил разыскивать. Однажды притащил ее домой и врезал. Она померла. Дали семь лет. Детей забрала его сестра. Сейчас ездит на выходные домой и налаживает контакт с детьми. Хмурый. Неразговорчивый. Я его не расспрашивал, он сам рассказал в обеденный перерыв под папиросы и крепкий чай. Пацанам девять и одиннадцать лет. Он говорит, что померла она не от его удара - у нее на теле оказались следы побоев от железных прутьев, ей, видно, врезали еще около магазина... Но свидетелей, которые видели бы, как ее били у магазина, не нашлось.

В "Войне и мире" Толстой, описывая встречу Болконского с Кутузовым, пишет: "Кутузов испуганно-открытыми глазами посмотрел на князя Андрея".

"...на глазах были слезы...". И еще несколько раз глаза во множественном числе. Почему? Кутузов же был одноглазый.

Тунеядец Миша, пятьдесят лет. Хмурый, вечно курит. По собственной инициативе ведет наше хозяйство в квартире. Варит картошку, подметает пол, протирает вентиляционные решетки на кухне, чистит газовую плиту. Хозяйственный мужик. "Я "Балтийские" больше обожаю". "Все насквозь пропитано лжей". "Как играют, так и плясать надо". "Это длительная история". "Килька приятного посола" (вместо пряного). "Пойдемте исть" (вместо есть).