Нина Катерли - Коллекция доктора Эмиля

Собаку надо будет поискать вечером, наверняка бегает где-нибудь около дома. Но как она оказалась на улице? Антонина Николаевна так горячо обвиняла его... минуточку! Не слишком ли горячо?.. Эта ее привычка проснуться ни свет ни заря и выносить мусор...

Именно сегодня-то как раз и не хватало этой галиматьи с собакой! Вечером поезд, ничего не собрано.

- Нашли Динку? - вот был первый вопрос, которым встретила Антонина Николаевна вернувшегося после работы Лаптева. В вопросе звучала откровенная ненависть и не было смысла - прекрасно видела, что Ефим пришел один. А ведь перед этим он добросовестно обошел все соседние улицы и дворы, спрашивал мальчишек и пенсионеров - никто не видел рыжей собачонки с широкой плоской спиной.

Допрашивать соседку было глупо - как будто она признается! Так что пришлось Лаптеву с испорченным - очень кстати! - настроением гладить себе рубашку, собирать портфель, вспоминать, не забыл ли чего, - бритва тут, зубная щетка тут, папка с докладом... вот болван, чуть не оставил на столе!

Билет на "Стрелу" он аккуратно убрал в бумажник, туда же - приглашение на конференцию, пересчитал командировочные. Как будто все, а времени до поезда еще полно, сейчас восемь, а из дому выходить самое раннее в одиннадцать. И Ефим решил пойти поискать Динку еще раз. От Эмиля можно ждать чего угодно, да и старуха со свету сживет из-за этой собачонки.

В прихожей на столике, где телефон, он вдруг заметил записку. Разлапистым почерком Антонины там было выведено:

"Пока вы вчера пьянствовали, звонила ваша супруга. Будет звонить сегодня в половине одиннадцатого".

Ну, дела! Объявилась! Потрясенный Лаптев бросился назад в комнату, кинул пальто на диван и зачем-то выхватил из портфеля электробритву... Погоди. А что, собственно, произошло? Почему она? Узнала, услышала наконец про его дела на работе... но ведь она - в Свердловске... Да мало ли кто мог рассказать?.. Приехала к матери, а тут кто-то видел его на улице с киноартистом... Спокойно. Возможно, рассказали и про Наташку, был же он с ней тогда на просмотре, а такие, как она, сразу обращают на себя внимание. И тогда Светка... Возьмите себя в руки, Ефим Федосеевич! По крайней мере пусть эти руки не трясутся так мелко и противно. Никакого бритья! Это твой звездный час, и ты обязан встретить его как мужчина. Не сидеть тут с бритвой, уставясь на часы, а хладнокровно пойти и отыскать свою собаку, которую выпустила старая ведьма. Ты - руководитель научной темы, ведущий инженер... Но она же была в Свердловске...

Лаптев надел пальто и шапку, медленно - руки все-таки еще дрожали застегнулся на все пуговицы и твердой походкой вышел из комнаты. Когда он проходил мимо открытой двери в комнату Антонины Николаевны, оттуда громко сказали:

- Уезжаю к сестре в Шапки. На неделю. Квартира пустая, пусть обворуют, мне наплевать!

"Ну и катись!" - мысленно ответил Лаптев.

На улице шел густой вязкий снег, он сразу же залепил пальто и шапку, начал таять, и холодные струйки поползли по лбу и щекам. Лаптев шел наугад, даже особенно не глядя по сторонам, смешно было надеяться найти кого-нибудь в этой снеговой каше. Было уже около девяти, через полтора часа она позвонит. Ни одного вопроса он не задаст ей. Ни одного упрека. Спокойно выслушает...

И вдруг Лаптев понял, что идет к нему, к Эмилю. Все верно: вон за тем поворотом - переулок, где стоит дом в палисаднике. Мысли Лаптева болтались где попало, а ноги делали дело, вели его по единственному адресу, куда, скорее всего, прибежала заблудившаяся собака.

- Пожалуй, еще не захочет отдавать, будет нудить, что не уберег...

Когда он вошел в подъезд... там было так темно, лампочка не горела, свет падал только с улицы и, когда Лаптев открыл дверь, ему показалось он видит на каменном полу чуть заметные мокрые следы собачьих лап.

Он долго звонил, потом стучал. Не открывали. Где же этот больной страдалец? Вчера вон не мог в аптеку сам пойти... Может быть, спит? Лаптев взялся за ручку и тряхнул дверь, нажал плечом, и она вдруг открылась прямо в темную прихожую, из которой потянуло нежилым холодом.

- Есть кто-нибудь? - крикнул Лаптев.

Было тихо.

- Хозяин! - еще раз позвал он. Никто опять не откликнулся, но в глубине квартиры что-то как будто шевельнулось. Скрипнула половица, послышались шаги, и вдруг из темноты в глаза Лаптеву ударил белый свет карманного фонаря. Непроизвольно он прикрыл лицо ладонью, а когда отвел руку, фонарь уже светил мимо него на лестницу. Негромкий и совершенно незнакомый женский голос спокойно спросил: