Вениамин Каверин - Девять десятых судьбы

- Внутренние покои? Какие внутренние покои? Обстрела боятся, что ли? Матросы на набережной... Если бы эти офицеры там, в дежурной комнате узнали об этом, так, пожалуй, тотчас же вызвали бы начальника обороны... Или начальника штаба?.. Или нет... как его юнкер назвал? Ах, да! Начальник всех вооруженных сил столицы... А, быть-может, они все это знают отлично? Ведь нельзя же, в самом деле, не заметить эту толпу на площади... Что-то не то... Пустота... - вдруг вспомнил он пьяного капитана.

Он шел все дальше и дальше, проходя одну комнату за другой, не замечая недоумевающих взглядов юнкеров, солдат, каких-то штатских с нерусскими лицами - всех, кто попадался навстречу.

Наконец, он остановился в одной из внутренних комнат дворца, неподалеку от той комнаты, в которой он поутру представлялся коменданту дворца.

Он обвел комнату глазами, направился к дивану, врезанному в глубокую, дубовую нишу, и растянулся, подбросив руки под голову.

Короткий размеренный голос читал что-то за деревянной стеною. Слова были легкие, незвучные, пролетавшие мимо сознания, перед глазами стояли неподвижными черными мухами пулеметы, отраженные в стекле, сквозь строй николаевских гвардейцев.

Наконец, дважды повторенное упоминанье о Военно-Революционном Комитете заставило его прислушаться.

Тогда с удивительной ясностью вспыхнуло в памяти все, что только-что было прочтено за стеною:

"Военно-Революционный Комитет предлагает вам в течение 20 минут с момента вручения настоящего ультиматума прекратить боевые действия, сдать все имеющееся у вас оружие и передать здание Зимнего дворца в распоряжение Военно-Революционного Комитета".

- Так вот где Временное правительство заседает... - устало подумал прапорщик.

"... В случае отказа или неполучения на настоящий ультиматум требуемого ответа, по прошествии указанного срока артиллерией Петропавловской крепости и крейсером "Аврора" будет открыт огонь" - закончил голос.

И прибавил:

- Прошло уже полчаса, как я получил эту бумажку.

- Подобный случай был в 1871 году во Франции, - грустно сказал кто-то над самым ухом прапорщика; должно-быть, обладатель грустного голоса и любитель аналогий сидел с другой стороны дубовой ниши.

- Мы не можем отдать приказ к сдаче Зимнего, - взволнованно заговорил другой голос, - у нас нет точных сведений о том, каковы силы большевиков. Кто может поручиться за то, что это не простая угроза? Быть-может, этот ультиматум указывает даже на их бессилие? Неужели мы уступим угрозе, когда успех большевиков еще далеко не обеспечен когда...

- А кстати, Александр Антонович, что грозит дворцу, если "Аврора" откроет огонь? - спросил, перебивая, человек, читавший ультиматум.

После нескольких секунд ожидания другой голос, принадлежавший без всякого сомнения старику и, по всей вероятности, военному, ответил:

- Он будет обращен в кучу развалин. У нее башни выше мостов. Может уничтожить дворец, не повредив ни одного здания. Зимний расположен для этого удобно. Прицел хороший.

- Как раз подобный случай был в 1871 году, во Франции, - вздыхая, произнес грустный голос.

- Уступить мы можем только насилию! Но не нужно упускать из виду, что с одной стороны соотношение военных сил, с другой стороны общественное политическое поведение всех тех революционных организаций, которые в своей совокупности одни могут авторитетно и для нас обязательно решить вопрос об организации верховной власти - таково, что мы предоставлены самим себе - сказал солидный голос, судя по тембру принадлежавший, по меньшей мере, министру внутренних дел, - с одной стороны мы совершенно изолированы фактически, с другой стороны никто, как кажется самые большевики, не станут опровергать того, что мы наделены всей полнотой власти юридически. Мы должны показать, что наше сопротивление не есть только стремление сохранить власть, мы не хотим бесцельного кровопролития...

- Это они так, ультиматум о сдаче обсуждают! - с ужасом подумал прапорщик, - а покамест...

- Так значит, Андрей Иванович, что же вы предлагаете ответить на эту бумагу? - спросил человек, читавший ультиматум.

- Я предлагаю совсем не отвечать на это странное требование...

"Странное требование!" - усмехнувшись, подумал прапорщик.

- Это - единственное средство сохранить достоинство носителей народных полномочий, - уверенно сказал тот же солидный голос.

- Все это очень хорошо, разумеется, насчет народных полномочий - медленно сказал военный, только что известивший Временное правительство о разрушительной силе снарядов "Авроры", - а покамест мы обсуждаем ультиматум, большевики, нужно полагать, занимают Главный штаб.