Роман Казак-Барский: О любви

Показываю. А он: "Знаем мы вас! И в коммуняки, и в христиане записались, штоб нам, славянам, вред нанести! Где отметка о регистрации?" Вот тут мы с Тобой, Учитель, дали маху. Правда, отправлялся я ещё до указа о регистрации, но всё одно... Прокол. - "Сколь, - спрашиваю, - с меня штрафу?" Знаю ведь, мздоимцы они. И лучшего прикорму, нежели этот указ, не придумаешь. Пасутся на голом месте, сукины дети... Смотрят друг на друга. Боятся продешевить. Потом на меня. Вроде как оценивают мой кожух и шапку. "Сто", - говорит старший" - "Чего?" - "Тысяч!". Я аж свистнул. Работник нынче тут не получает столько в месяц, а этот разбойник за пять минут огребает. Вот, Учитель, тут точно заговор. Что там Ирод со своими мытарями и прокуратор со своими легионами! Вот это размах! Тут я понял - истинно, скоро грядет Твоё второе пришествие!

Выдал, однако, им две бумажки с флагами. Отпустили.

Всё же, Учитель, не удержался я. Грешен. Наказал своей властью проходимцев.

- Ну что Мне с тобою делать, Симон? Опять самовольничаешь, инструкцию нарушаешь. Ты же сам в своих Посланиях призывал во имя Моё не отвечать злом на зло!

- Но, Учитель, призывая к смирению, я утверждал, чтобы, делая Добро, заграждать уста невежеству безумных людей! И это утверждение Ты приветствовал, ибо оно в русле и свете Твоего Учения!

- Гм... Хитрец ты, Симон. Но прав. Что же ты с ними сделал?

- Энурез...

- Это ещё что такое?

- Ну... Сцат они...

- Чего?

- Пи-пи делают... Всё время... В госпитале уж... Редкий случай. Без передыху. Как только примут влагу, так сразу...

- Хи-хи... Всё же жестокий ты, Симон. Всех-то так не исправишь. Да и не поняли они, за что наказаны. Не покаялись.

- Вот пусть и обращаются к экстрасенсам.

- А это ещё кто такие?

- Так. Мелкие фокусники. Усыпление под музыку, якобы исцеляющее от всех болезней. Всё Тебе хотят уподобиться. Прохиндеи, в общем. Но инициативные. Бо-ольшие деньги на фокусах огребают. Жируют оне нынче. Пусть себе. Всё ж народ хоть как-то отвлекается от дурных дел.

- Как же, отвлекают! Вон опять затеяли разборку на Кавказе!

- Так, Учитель, што ж с ими сделаешь? Погляди - главный - опух от злоупотреблений, как Нерон; центурион, тьфу, как его, генерал с треугольной мордой разбирается в основном в шикарных авто и женских коленках, а эти охламоны - один косноязычный околоточный, другой с лукавой мордой. Про Жилина-Костылина - кавказских пленников, не читали, в академиях, видно, двоешниками были, а Хаджи-Мурата почитают за марку коньяку. Вот и сунулись, не зная броду. Мошенники, в общем... Много крови будет. Ведь што страшно война развращает человека, опускается он до скотского состояния, преступает законы и заповеди... Полагает, што всё ему позволено, ибо в руках у него оружие... Ожесточается он... Превращается в насильника, хуже зверя дикого. А всё, вишь, идея Соньки Палеолог им на мозги давит. Предупреждал я Тебя... Третий Рим, третий Рим! Вот те и Рим!..

- Помню, помню твои сомнения. Ошибся Я... И на старуху бывает проруха. Чего уж.

Но ничего. Переболеют. Воистину, нынче они едят хлеб беззакония и пьют вино хищения. Прав был Соломон.

- Тяжело болеют, Господи.

- Кто ж когда болел не тяжело? Вон иудеи рассыпаны по свету до сих пор. Только начали собираться в землю обетованную. Всё идет на пользу. Главное - не вмешиваться. Кого любит Создатель - того наказывает, и благоволит к тому, как отец к сыну. Правильно поучал Соломон. А то выйдут одни иждивенцы, уповающие на Моё чудо. Ты только подумай, об чём молитвы перед Моими образами возносят?! - Умножь богатство, покарай соседа, помоги сделать карьеру. Ну, ещё здоровья просят себе да близким. Это ещё куда ни шло. Хоть и здоровье своё держат в руках своих. Никто ведь, как царь Соломон, не попросил себе мудрости. Срам! Нет заботы о Душе и любви к ближнему... Забыли Бога в шуме машин. А какая же любовь без Бога в Душе? Ну, что там ещё у тебя?

- Так. Мелочи, Учитель. Побывал в городе моем на Неве.

- Вижу. Доволен, что вернули ему имя твоё. Честолюбив ты. А сие грех. Ну да отпускаю его тебе. Епитимья тебе будет - воздержишься сегодня от общения с женщиной, что нынче спит в избе в твоей постели, не войдёшь к ней.

- Помилуй мя, Господи, за што ж ты караешь меня так жестоко?

- Однако, Симон, опять ты пререкаешься. Ну што есть день? Мгновение! Не зря ж тебе прозвище - Пётр, то есть - камень. Перетерпишь. Да и её естество требует отдыха... Нечиста она будет... А Моисеевы законы нужно соблюдать. Ибо - от Создателя они. Так што невелико моё наказание. Мой грех - люблю и ценю Я тебя.