Анатолий Ким - Стена (Повесть невидимок)

- Гуляете? - вопросил он первое, и нам показалось, что в его голосе сквозит какое-то неожиданное для нас подобострастие, зависть даже...

- Гуляем, - ответила Анна, и в тоне ее ответа прозвучал вызов и даже отдаленные нотки мести...

- А бумаги забрали? - задал священник второй вопрос, и мелодия речи стала совсем иною - суховато и деревянно прозвучал на этот раз его голос среди лесной тишины. Ни дуновения ветерка, ни шелеста листвы...

- Вы имеете в виду свидетельство о венчании? - опережая Анну, поспешил ответить Валентин.

- Да, справочку. И квитанцию об уплате.

- Все получили, за все заплатили, не беспокойтесь, владыка, - на сей раз опередила Анна.

- Меня нельзя называть владыкой, - усмехнувшись хмуроватыми глазами, ответил священник. - Я пока что всего второй священник в церкви.

- Кто-то, наверное, забыл взять документы? - спросил Валентин.

- Да, одна какая-то парочка.

- Может, еще не удосужились подойти? Гуляют возле церкви, вот как мы здесь,

- миролюбиво продолжал Валентин.

- Никого не осталось, все разошлись.

- Вернутся в другой раз, батюшка, уж не беспокойтесь. Они, должно быть, просто очень разволновались при святом таинстве, - ханжеским тоном молвила Анна, и голубые глаза ее отнюдь не благочестиво уставились в черные очи молодого священника. Он слез с роллера, поставил машину на рогатые подножки, снял с головы кепку и, отвернувшись куда-то в сторону, к глубине леса, перекрестился. Затем подошел к нам, причем Валентин, желая загладить нелестное, очевидно, впечатление батюшки от тона и речей Анны, захотел приложиться к его незанятой правой руке - в левой тот держал кепку. Валентин уже свою руку протянул вперед, желая снизу подхватить белую кисть батюшки под ладонь, одновременно нагнулся и, кажется, уже вытянул для поцелуя губы - но священник проворно отдернул свою руку и спрятал ее за спину. Никак не объясняя этой своей немилости по отношению к жениху, батюшка даже не взглянул на него и со строгим видом обратился к невесте:

- Послезавтра обязательно придите ко мне на исповедь. Обоих касается. Надо вам помолиться, покаяться и причаститься.

- Приедем... обязательно придем, святой отец, - давала Анна лживые обещания, проникновенно глядя в глаза священнику. - Как не прийти, нагрешили уж больно много. Надо покаяться, вестимо. Молодой священник сначала как бы через силу усмехнулся - потом внезапно залился звонким хохотом. В курчавой реденькой бороде его просвечивал розовый подбородок, ранняя лысинка надо лбом, в обрамлении длинных волос, сверкнула на солнце синеватым бликом. Батюшка развеселился от столь явного разыгрывания Анною шута горохового, и мы вмиг ощутили большое облегчение на душе - он стал нам понятен, почти ощутился ровесником. Валентин также невольно рассмеялся, глядя на развеселого попа-роллиста, который уже натягивал на голову кепку и вновь козырьком назад - собираясь садиться верхом на машину и мчаться дальше.

- Святым отцом тоже не следует называть меня, не надо этого, - улыбаясь, наставлял он Анну, - пусть так католики называют своих священнослужителей. А мы, православные, всегда помним о своих грехах и не называем себя святыми.

- А как же вас называть прикажете, батюшка? Так нельзя и этак нельзя, искренне попеняла ему Анна.

- Так и называйте... Для всех, в общем-то, я отец Владимир.

- Отец Владимир... А вы женаты, есть у вас супруга, то есть матушка? Где вы живете? И куда вы едете - в город? - засыпала его вопросами Анна.

- В городе и живу. Там у меня временная квартира. Назначен сюда недавно, всего месяц как будет. Квартиру при храме для меня еще не приготовили... Матушки нет, я иеромонах. Пострижен, согласно данному обету, не должен иметь жену, - словно отчитался отец Владимир, усмехаясь, бегло глянув на Анну, на Валентина, затем уставясь темными глазами в глубину белой березовой рощи, насквозь пронзенной сверкающими стрелами солнечных лучей.

- Как же так? Ведь вы такой молодой, - заволновался теперь и Валентин. Извините меня, но я знаю... Не очень-то радостно жить так...

- Вы знаете, как надо жить, чтобы было радостно? - все так же непонятно усмехаясь и глядя в сторону, молвил иеромонах.

- Ну, что вам сказать...

- Нет, не знаете, - решительно перебил отец Владимир; пригнув голову и обе руки возложив на рукояти руля, он принялся ногою гонять дрыгающий рычаг стартера. - И никто не знает, пока не обратимся к Господу. Двигатель схватился, затарахтел, и сквозь его шум лихой мотороллист в длинной рясе, из-под полы которой выставлялись синие джинсы и нога, обутая в новую кроссовку, прокричал напоследок: