Иван Киреевский - Полное собраніе сочиненій въ двухъ томахъ.

Царь Нуррединъ шестьнадцати лѣтъ взошелъ на престолъ Сирійскій. Это было въ то время, когда, по свидѣтельству Аріоста, духъ рыцарства подчинилъ всѣ народы однимъ законамъ чести, и всѣ племена различныхъ исповѣданій соединилъ въ одно поклоненіе красотѣ.

Царь Нуррединъ не безъ славы носилъ корону царскую; онъ окружилъ ее блескомъ войны и побѣдъ, и громъ оружія Сирійскаго разнесъ далеко за предѣлы отечественные. Въ битвахъ и поединкахъ, на пышныхъ турнирахъ и въ одинокихъ странствіяхъ, среди Мусульманъ и невѣрныхъ, — вездѣ мечъ Нурредина оставлялъ глубокіе слѣды его счастія и отважности. Имя его часто повторялось за круглымъ столомъ двѣнадцати храбрыхъ, и многіе изъ знаменитыхъ сподвижниковъ Карла носили на безстрашной груди своей повѣсть о подвигахъ Нуррединовыхъ, начертанную четкими рубцами сквозь ихъ прорубленныя брони.

Такъ удачею и мужествомъ добылъ себѣ Сирійскій царь и могущество и честь; но оглушенное громомъ брани сердце его понимало только одну красоту — опасность, и знало только одно чувство — жажду славы, неутолимую, безпредѣльную. Ни звонъ стакановъ, ни пѣсни трубадуровъ, ни улыбка красавицъ не прерывали ни на минуту однообразнаго хода его мыслей; послѣ битвы готовился онъ къ новой битвѣ; послѣ побѣды искалъ онъ не отдыха, но задумывался о новыхъ побѣдахъ, замышлялъ новые труды и завоеванія.

Не смотря на то, однако, разъ случилось, что Сирія была въ мирѣ со всѣми сосѣдями, когда Оригеллъ, царь Китайскій, представилъ мечу Нурредина новую работу. Незначительныя распри между ихъ подданными дошли случайно до слуха правителей; обида росла взаимностью, и скоро смерть одного изъ царей стала единственнымъ честнымъ условіемъ мира.

Выступая въ походъ Нуррединъ поклялся головою и честью передъ народомъ и войскомъ: до тѣхъ поръ не видать стѣнъ Дамасскихъ, покуда весь Китай не покорится его скипетру и самъ Оригеллъ не отплатитъ своею головою за обиды, имъ нанесенныя. — Никогда еще Нуррединъ не клялся понапрасну.

Черезъ мѣсяцъ всѣ области Китайскія, одна за другою, поклонились мечу Нурредина. Побѣжденный Оригеллъ съ остаткомъ избранныхъ войскъ заперся въ своей столицѣ. Началась осада.

Не находя средствъ къ спасенію, Оригеллъ сталь просить мира, уступая побѣдителю половину своего царства. Нуррединъ отвѣчалъ, что со врагами не дѣлится, — и осада продолжается.

Войско Оригеллово ежедневно убываетъ числомъ и упадаетъ духомъ; запасы приходятъ къ концу; Нуррединъ не сдается на самыя униженныя просьбы.

Уныніе овладѣло царемъ Китайскимъ; всякій день положеніе Оригелла становится хуже; всякій день Нуррединъ пріобрѣтаетъ новую выгоду. Въ отчаяньи, Китайскій царь предложилъ Нурредину все свое царство Китайское, всѣ свои владѣнія Индѣйскія, всѣ права, всѣ титлы, съ тѣмъ только, чтобы ему позволено было вывести свои сокровища, своихъ женъ, дѣтей и любимцевъ. Нуррединъ оставался неумолимымъ, — и осада продолжается.

Наконецъ, видя неизбѣжность своей погибели, Оригеллъ уступаетъ все, и сокровища, и любимцевъ, и дѣтей, и женъ, и просилъ только о жизни. Нуррединъ, припомнивъ свою клятву, отвергъ и это предложеніе.

Осада продолжается ежедневно сильнѣе, ежедневно неотразимѣе. Готовый на все, Китайскій царь рѣшился испытать послѣднее, отчаянное средство къ спасенію: чародѣйство.

Въ его осажденной столицѣ стоялъ огромный, старинный дворецъ, который уже болѣе вѣка оставался пустымъ, потому что нѣкогда въ немъ совершено было ужасное злодѣяніе, столь ужасное, что даже и повѣсть о немъ исчезла изъ памяти людей; ибо кто зналъ ее, тотъ не смѣлъ повторить другому, а кто не зналъ, тотъ боялся выслушать. Отъ того преданье шло только о томъ, что какое-то злодѣяніе совершилось, и что дворецъ съ тѣхъ поръ оставался нечистымъ. Туда пошелъ Оригеллъ, утѣшая себя мыслію, что хуже того, что будетъ, не будетъ.