О'Санчес - Лук и эвфемизмы

Самое важное было — не переперчить. Наконец, когда Луку показалось, что крики и удары в дверь начали слабеть, он дал знак Князю, перехватил у него горло брандспойта и стал откручивать вентиль.

Князь сдернул багор, подпирающий дверь, и зайцем поскакал в сторону, вглубь кочегарки, чтобы не попасть "под раздачу" с обеих дедовских сторон.

Купец в полуобморочном состоянии голышом вылетел на свежий воздух, глотнул его и замер, закашлялся было и завизжал с новой силой, вдвое громче прежнего: сильнейшая струя ледяной воды ударила его в грудь и в живот. Лук целился поближе к паху, но от волнения и спешки промахнулся. Несчастный Купец беспорядочно заметался, но вода всюду настигала его, не давая возможности ни сообразить что к чему, ни хотя бы отдышаться и откашляться. Наконец казнимый бросился напролом, вперед, к дверям, на выход из кочегарки — именно туда и гнал его с брандспойтом в руках беспощадный Лук.

Хлопнула дверь — казнь закончилась.

— Вырубай воду. Сейчас вернется, скотина. На улице почти ноль.

— Не май месяц, это точно! — Довольный Князь улыбался широко, во все свое рязанское лицо: будет что порассказать в казарме! А потом, когда сам дедом и главным кочегаром станет — то и вообще… А здесь, с Купцом, он ни при чем: Лук приказал, Лук сам все сделал…

Дверь распахнулась, но голый дрожащий Купец вернулся не один: офицер сзади!.. Нет, прапорщик, старшина Петрик. Ну это еще полбеды.

— Лук, ты чего тут дурью маешься? Что тут такое? Стриптиз развели, понимаешь… Или на гулядки собрались в голом виде? А? Я спрашиваю?

— Потому что он идиот, Лук придурочный!

— Молчать. Я не тебя спрашиваю. Ну, Лук цибульский?

— Воспитывал молодого бойца, товарищ прапорщик! Учил стойко переносить все тяготы и лишения воинской службы!

— Кто еще молодой??? Я молодой??? Это ты мне сынок, понял!? Салабон! Ну, ладно, Лук, ну, ладно…

— Сами видите, товарищ прапорщик, какая он неблагодарная свинья! А ведь впереди у него прорубь, прицельное калоизвержение на полосе препятствий и…

— Сволочь! Ну, все… Ну я тебе припомню…

— Вот видишь, а ведь так бы забыл.

— Отставить. Купцов, гвардии рядовой Купцов, ну-ка оделся и бегом в казарму, раз помылся уже. Я второй раз повторять не буду, минута времени, время пошло.

Купец бурчать не прекратил, но оделся и убрался восвояси довольно скоро — очень был зол. Князь сел перед котлом, закурил и затих, ни на что не обращая внимания, вновь и вновь весь во власти пережитого приключения: надо все точно запомнить, как правильно делать, чтобы когда-нибудь потом все получилось так же, без сучка и задоринки…

— Ну, что, Саня?..

— А я при чем? Он вообразил себя генералом Карбышевым, ну я и согласился по доброте ду…

— Помолчи. Я не об этом.

— А о чем, товарищ прапорщик?

— Ты на завтра записался, кровь сдавать?

— Конечно, а что?

— Откажись.

— Ни фига себе, откажись! Товарищ прапорщик, неотъемлемое право каждого воина добровольно сдать кровь и снискать гражданский обед с освежающим сном вместо службы…

— Ну а что тебе служба? Неужели надоело "на тумбочке" стоять и по плацу в противогазе бегать?

— Так точно. У меня на эти развлечения уже год как душа не стоит.

— Что у тебя не стоит?

— Никакой колотильно-служебной эрекции, товарищ прапорщик, чресла — дембеля требуют. А вы — откажись от кровосдачи…

— Обедом я тебя и так могу накормить, борщом, котлетами, все по полной воскресной штатской программе. А мне нужно обои поклеить, помощник нужен — у моей руки какой-то дрянью разъело на работе, нельзя ей с клеем возиться. Поможешь?

Лук помнит, пробовал однажды, какие волшебные борщи варит жена Петрика! А кроме того — выход в город, то, да се, может — на телеграф зайдут, девы по улицам гуляют… Петрик наверняка самогон выставит… Ну, не наверняка, но вполне возможно… Еще бы колебаться!

— Без вопросов, товарищ прапорщик, поможем.

— Ну, тогда завтра после развода будь на узле, чтобы за тобой не бегать, не искать.

Что-то такое тут не то… Прапорщик давно уже помягчал к Луку и не шпыняет его как в первые полгода, уважает дедушку, но сегодня… В чем дело, интересно?..

— Видел списки. Твоя "пачка" первая.

— Что??? — кровь ударила Луку в виски, сердце замерло, не в силах поверить… И Князь повернулся к ним с разинутым ртом: чужое счастье всегда завораживает и наполняет сердце светлой, но бессильной завистью

— Сам видел. В первую дембельскую "пачку", под "Марш славянки", в следующий понедельник… Не в этот, который послезавтра, а в следующий, двадцать восьмого. Это Туманов распорядился. Я бы тебя, Саня, еще бы на год оставил, чтобы вся дурь-то из тебя выветрилась.