Вильгельм Кюхельбекер - Адо

Весною Убальд возвратился из Риги. Епископ и войсковой магистр назначили его своим наместником в странах, прибрежных Пейпусу. Он велел вырубить часть бора и при устьи ручья Авинормского над озером построил замок Логуз и храм во имя св. Иоанна Крестителя. Убальд расположился на житье в своем поместьи, и вскоре новые христиане стали проклинать его свинцовое владычество.

Неустрашимый Нор являлся нередко и при нем в окрестных селениях. Земляки все его знали, и никто не изменял ему. Он смело променивал дичь и кожи на соль и хлеб, на железо и мед и пиво русское. Знание языка латышского и более еще - серый армяк латышский, который он надевал при своих выходах вместо смурого эстонского, обманывали властителя при нечаянной встрече.

Однажды поздно вечером юноша возвратился бездыханен и трепетен. "Мщение, старец! - воскликнул он, вступая в хижину. - Мщение! Мера злодеяний иноплеменников исполнилась. Я видел отца моего, простертого на земле пред входом храма саксонского:

бесчеловечный Убальд велел бичевать его, ибо он ему не предал сестер моих". - "Сур пожинает жатву, им же посеянную!" - промолвил Адо глухим голосом; но гибельный пламень возгорелся в очах еманда, и длань его сжалась судорожно. Они тут же вышли, полночь узрела их в дому Индрика.

Не опишу свидания прежних друзей, разлученных бедствиями, соединенных вящими. Они решились снова восстать на немцев, свергнуть иго их или погибнуть. В следующую ночь совещались они близ градища Лоресарского и с ними старшины тормский, пасферский, майцмасский, непальский [Названия мест, лежащих на северо-западном берегу Чудского озера.]. Клялись же заговорщики именами Юмалы, Тора, Курата, пламенем и мразами Парголы, клялись хранить тайну союза и признали над собою Адо главным предводителем.

Нор был ими послан в Венифер, к гостям новгородским, и на третию ночь в русской ладии поплыл от Неналя по волнам Пейпуса, да взыскует помощь князя и посадников народа, который называет Чудь и поныне венами, то есть братьями.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Небо было испещрено звездами, челнок скользил по зыбям озера, волны колыхались; весла русских рыбаков мерными взмахами, подобно крыльям, рассекали влагу и воздух. Искони россияне сопровождали песнями труды свои. Вот -т та, которою, отвалив от берега, огласили они область Чудского озера:

Ах, не чайка, кружася, носится,

Не лебедь крыльями взмахивает;

Плывут молодцы корабельщики,

Корабельщики, гости русские,

Плывут молодцы к Новугороду,

К Новугороду, ко великому!

Гой ты, батюшка, славный Новгород,

Гой ты, город наш белокаменный,

Изукрашен церквями божьими!

Ко святым мощам мы приложимся,

Образам святым мы помолимся;

Мы на девушек полюбуемся,

Полюбуемся на сожительниц,

На младых девиц, на невест своих!

Красным девушкам подареньице

Серьги светлые красна золота,

Женам ласковым подареньице

Платье новое, камки хрущатой!

Гой ты, батюшка, славный Новгород!

Кто поднимется против стен твоих?

Кто восстанет на бога русского?

Нор в глубоком унынии слушал веселую песню плавателей:

они возвращались на родину, в отечество сильное и вольное; он покидал отчизну порабощенную.

"Что ты так призадумался, добрый молодец? - сказал ему наконец атаман корабельщиков. - Разгони, душа, грусть свою, кинь кручину на дно озера. Спой, маймес, в свою очередь, и увидишь, как бросит тебя злодей-тоска!" Нор взглянул на него пристально, снова задумался и начал прерывающимся голосом:

Вдаль плыву по Пейпусу,

Горестный изгнанник.

Воспою Отечество

Слушай, слушай, странник!

Наши нивы тучные

Кони немцев топчут,

Под бичом мучителя

Старцы тщетно ропщут;

Девы обесславлены,

Юноши в неволе,

Кости наших витязей

Тлеют в чистом поле!

Вдаль плыву по Пейпусу,

Горестный изгнанник.

Воспою Отечество

Слушай, слушай, странник!

Потом Нор замолчал, и никто уже не прерывал его молчания.

На холме Авинормском и в деревнях окрестных старшины ограждали себя как умели от подозрений Убальда. Они распространяли самые ужасные слухи о градище Лоресарском, обыкновенном своем полуночном сборище. Сюда, говорили они, - слетаются при восшествии луны лесные духи и сходятся оборотни, колдуны в образе волков, и псов, и медведей. Суеверный Убальд с трепетом слушал рассказы их, и никто из латышей и саксов не смел проникнуть туда, ни взойти на холм Авинормский, который обезопасили эсты подобными же баснями.