Федор Кнорре - Кораблевская тетка

- Правильно, - тихо подтвердила Клавдия, - советские песни учили. И Первое мая в роще праздновали. - Она, выпрямившись, смотрела прямо в лицо тете Паше. - Да еще и кормили к тому же...

- Ну, матушка, - сердито нахмурилась тетка, - это уж ты такие глупости говоришь... Чем это я их кормить могла? У самой ничего не было. Вот раз про Мотьку разговор - так это правда. Он на фабрике-пекарне работал. Я к нему пришла и говорю: "Так и так, Мотька, ребята голодные. Не знаю, какой ты сейчас есть человек, а мальчишка ты был довольно вредный, но все-таки, кажется, честный чертенок. Как, говорю, совести у тебя осталось немножко?" - "Сколько было, столько, говорит, и осталось, в аккурат". - "Ну, говорю я, тогда доставал нам хлеба, ребят кормить". Он мне говорит: "Тетка Паша, а вы представляете себе, какой тут каторжный контроль фашисты установили, что даже на месте куска хлеба съесть нельзя, не то что вынести?" А я говорю: "Ребятам-то какое дело до твоего контроля: они есть хотят, ты как-нибудь сделай, потихоньку". Он хохочет, дуралей: "Тетя Паша, вы нас врать отучали, а теперь пришли воровать учить!" Я говорю: "Как это воровать? Это они у нас хлеб грабят, а ты только законно будешь обратно свое брать для наших ребят, а не то что воровать". Мотька тогда говорит: "Ладно, тетя Паша, если я начну в одиночку каждый день, это самое, обратно законно у них брать, то меня тут же в гестапо стащат и к стенке поставят. Надо мне с товарищами сговориться..." С тех пор каждый день они мне то две, то три буханки хлеба доставляли. Как-то уж там через забор, что ли, то в какой-то колясочке детской вывозили, уж не знаю, а ребятам каждый день по куску хлеба всегда было... А ты забыла, Клава, какой Мотька!

- И никто тебя не тронул, тетя Паша? - тихо спросил Апахалов. - Ведь видели же вас, как вы в рощу ходили и так далее?

Клавдия Андреевна негромко вставила:

- Ну, тут я могу лучше объяснить. Не тронули потому, что знали: кто тетку тронет, долго не проживет. Все равно убьют.

Тетя Паша посмотрела на нее с некоторым удивлением:

- Пожалуй, и правда. Что ты думаешь?..

Наконец Клавдия Андреевна заговорила с теткой о своих делах. У них условлено было заранее отправиться сегодня навестить вместе один из комбинатских детских садов.

Апахалов не стал дожидаться, пока подадут машину, попрощался и потихоньку пошел домой.

Во дворе теткиного дома Санька Смородин с товарищами, громко разговаривая и смеясь, кололи и складывали к крылечку дрова. Соня уже вернулась из школы и теперь хозяйничала на кухне. В столовой ребятишки вчетвером, сидя на корточках, пыхтели от напряжения, стараясь усадить какой-то зеленый стебелек в громадную глиняную банку...

Тетка возвратилась скоро, видно, что спешила. Быстро поднявшись по ступенькам крыльца, она дышала часто и коротко. Уже войдя в комнату, раза два попыталась вздохнуть поглубже, прижимая руку к груди, и сказала как то удивленно "Сердце, Сереженька!.." - и сейчас же махнула рукой.

За обедом опять было не до разговора то кто то приходил, то тетка сама начинала рассказывать к слову про кого-нибудь. И Апахалов уже не удивлялся нисколько, когда она, путая прежние мальчишеские клички с почтенными именами отчествами, рассказывала про самых почтенных и уважаемых в городе пожилых людей.

Дольше других засиделся за вечерним чаем какой-то доктор Леонтий Михайлович. Проводив его до прихожей, тетка вернулась, хитро усмехаясь.

- Хитрит со мной! - объяснила она Апахалову. - Ходит будто чайку попить, а сам норовит сердце выслушать. Да я не далась. Как будто я без его трубки не знаю, как у меня там дела идут!

Соня, объявившая полчаса назад, что все равно не заснет всю ночь, если ее раньше всех уложат спать, мирно посапывала за занавеской.

Апахалову тоже пришлось улечься, чтобы не спорить с теткой. В комнате было полутемно.

Из кухни через открытую дверь опять потянуло теплом и вчерашним запахом вянущих березовых веников. Ходики, будто дожидавшиеся весь день, пока не наступит тишина, защелкали на весь дом.

Тетка подошла и села в ногах у Сергея Федоровича, привычно поправив одеяло.

- Весь день провозилась, и поговорить было некогда. Да, так вот мы и живем. - Она вздохнула и тихо сказала: - А ты бесстыдник, Сережка. Разве это так делают? Зачем тетку старую переконфузил? Я ведь сама у тебя стесняюсь спросить - думаю, у тебя правда неприятности какие-нибудь! А ты ничего не скажешь. Бесстыдник!

- Вот уж ничего не понимаю! - сказал Апахалов и даже сел на постели от удивления.