Федор Кнорре - Утро

- Ну, как хотите, - сказал Сережа.

- Да уж так... - подтвердил Вася и вдруг, скомкав полотенце, высвободил руку и протянул ее Сереже.

Проходя через сени, Сережа слышал позади себя приглушенный, отчаянно торопливый шепот деда:

- Вась, а Вась, да что ты, Вася! Ты иди, Вася, с чего это ты вдруг, брат?..

В середине дня, когда солнце припекло так, что в каютах стало душно и даже на палубе в тени почти не осталось прохлады, пароход подошел принять груз с маленькой пристани, где обычно не останавливался.

Местечко было совсем деревенское. Чуть отойти в сторону от пристани и не видишь ничего, кроме зеленого луга, кустов, рассохшихся мосточков, около которых, макая в воду веревку, лениво клюет носом лодка да утки плавают в заливчике.

С парохода молодежь побежала купаться. Парни, отбежав шагов сто, торопливо стаскивали через голову рубахи и с разбегу бултыхались, сверкая белыми спинами, в воду.

Девушки побежали немного подальше, до чащи кустов, и через минуту вышли оттуда, скользя и оступаясь на глинистой прибрежной земле, а на кустах остались светлые пятна наброшенных на ветви платьев.

Сережа, отплыв от берега, обернулся и увидел Ирину. На ней был выгоревший купальный костюм, бывший когда-то синим или голубым, а теперь от солнца сделавшийся почти белым. Она шла, балансируя руками и осторожно ступая босыми ногами по скользкой земле, вступила в воду и засмеялась, передернув плечами от ее первого прохладного прикосновения.

Сережа никогда не видел ее такой красивой и так нарядно одетой, как в этом выгоревшем костюме... Позабыв работать руками, он глубоко окунулся с головой и, глотнув воды, вынырнул на поверхность, отплевываясь. Ирины уже не было на берегу, но он продолжал видеть ее с такой ясностью, как если бы у него в мозгу остался фотографический отпечаток.

Через минуту он увидел, как она плыла, приближаясь к нему, опустив лицо в воду, легко, точно ввинчиваясь в воду своим узким, сильным телом и равномерно быстро работая руками. Она подплыла к нему и, смеясь от удовольствия, схватила его за плечо.

И он вдруг со страхом подумал: "Ведь, в сущности, она совсем еще не понимает, как я ее люблю, не знает, до чего она мне кажется прекрасной, и вот сейчас она это поймет, узнает по моему лицу..."

"Нет, лучше ей и не показывать", - подумал Сережа и крикнул:

- А ну, нырять! - и изо всех сил заработал руками и ногами, уходя все глубже в холодную, сумрачную глубину, точно хотел достать до самого волжского дна...

Вечером, когда палубы почти обезлюдели, Ирина с Сережей, прижавшись друг к другу, стояли у перил, держась за один и тот же столбик, и слушали, как поют соловьи.

- Вот разбушевались, - тихонько сказала Ирина, - прямо из себя выходят соловьишки. - Улыбаясь, она закинула голову вверх, к темному, усыпанному звездами небу и вздохнула. - А ты помнишь, Сережа, как ты меня увидел в самый, самый первый раз?

- Ну еще бы, - разнеженно улыбнулся в ответ Сережа. - Я тебя пригласил пойти вместе в кино, а ты с презрением отказалась.

- Да, - с удовольствием подтвердила Ирина. - Ты два раза приглашал. А после я все ждала, когда ты еще позовешь.

- Неужели тебе хотелось, чтоб я позвал?

- Очень хотелось. Я все ждала, а ты не звал.

- Ты такая гордая была!.. Я больше не смел. Да разве ты пошла бы?

- Нет, не пошла бы. А все-таки мне хотелось, чтоб ты еще позвал.

Сережа долго смотрел ей в глаза, потом медленно перевел взгляд на губы, и она это увидела, но не отвернула голову, как обыкновенно, а только слегка отклонилась и, вдруг вспомнив, спросила:

- Да... Ты ведь так толком и не рассказал мне, как там у вас было? Как вы с Васей встретились? Он про меня расспрашивая, наверное, да? Как он?

Сережа почувствовал, что все в нем напрягается, как при приближении большой опасности.

"Что я делаю? Что я делаю?.." - с ужасом думал он, начиная говорить, ужасаясь тому, что скажет, и не в силах не говорить.

- Сушкин парень ничего.

- Он хороший, - согласилась Ирина. - А посылке обрадовался?

- Не знаю, - глухо проговорил Сережа. - Программы оказались не те. Прошлогодние.

Ирина поморщилась:

- Неужели не те? Ну и дура Валька! Я ее попросила сходить в институт. Неужели она первого курса программы достала? А я не посмотрела. Глупость какая.

- Старик тоже расстроился.

- Дедушка? Ну, как он, жив?

Понимая, что каждое слово приближает и увеличивает нависшую над ним опасность неминуемой ссоры с Ириной, смертельно боясь этой ссоры, он снова упрямо и непримиримо сказал: