Федор Кнорре - Утро

И сразу ему захотелось повернуться и уйти, так противно сделалось ему пребывание в этом чужом и враждебном для него доме.

Девочка, листая на ходу книжку, ушла обратно во двор, приглядывать за самоваром. А дед пошел куда-то за печку и вынес оттуда самодельный деревянный футляр, похожий на маленький гробик. В нем лежала старая потертая скрипка чудной формы.

- Вот поглядите. Собственной моей работы, самоделковая скрипка. Я в разное время их четыре штуки соорудил. Ну, дерево попадалось не то. А эта добротная получилась инструментина... Нельзя плохого сказать. Но, конечно, не фабричная работа... То, конечно, красавица. Артистка. А я давно уже взял на подозрение. На почту сходил поразведал. Оказывается, Васька деньги Софье Степановне, Ирининой матери, зачем-то посылал. Ну, я ничего ему не сказал. Думаю, Ирине подарок. Подарок это отчего ж? Я разве против? Ирине? Пожалуйста, посылай. А он, оказывается, на скрипку. А ведь скрипка небось рублей полтораста стоит. Почем нынче скрипки, вы не приценялись в Москве?

- К скрипкам я как-то не приценивался, - сказал Сережа. - Значит, это вы играете?

- Слух у меня, знаете ли, - скромно сказал старик. - Я по слуху хорошо играю. Услышу по радио пианино, или рояль, или хором поют, я все сейчас на скрипку перевожу. И получается похоже. А по-печатному мне некогда было учиться, только вот теперь, на старости, как стал дома отсиживаться, Васька мне раздобыл книжечку, пояснение, как пользоваться нотами.

Старик улыбнулся, крякнул и, быстро накинув на уши дужки очков, доверительно наклонился к Сереже:

- Другой раз сядешь зимой у печки. Избу снегом завалило. И станешь разбирать ноту: вытянешь ее смычком. Потом вторую разберешь, и все как будто без толку. И вдруг у тебя проясняется песня, какую ты отродясь и не слыхал. А вся она тут этими, извините, мушиными точками с хвостиками объяснена, эта песня. И до того прекрасные попадаются. Другой раз эта вьюга свистит, а ты все равно как в саду, среди георгинов на лавочке сидишь и птичек слушаешь... Ах, Васька, Васька!.. Заругаю его. Он, конечно, от хорошего сердца, а так нельзя тоже. Посерьезнее ему пора на жизнь посмотреть... Заругаю его теперь. Жалко ругать. А надо. Нельзя хвалить за такое баловство...

- Я пойду, - сказал наконец Сережа, решительно поднимаясь, - а то пароход меня дожидаться не будет. Больше получаса прошло.

- Уж обождите маленько, Вася сейчас приедет, он вас расспросит, как там и что, я так не сумею. Ему про Ирину-то все надо. Вот как жизнь людей раскалывает. Вместе собирались в Москву ехать учиться. Да Васю семья не пустила. На другой год опять было собирался - опять обстоятельства. Вот и разбило их в разные стороны. А только было всё вместе, всё пополам...

- Как это семья не пустила? - иронически усмехнулся Сережа. - Парень, кажется, взрослый. Как это не пустить? Или он уж больно... кроткий у вас?

- Не так кроткий, как семья большая: две сестренки младшие, три племянницы от брата Никиты, который в войну погиб. Все, знаете, преимущественно бабы, он один мужик в семье оставался. Теперь сестренок он уже на ноги поставил, тут бы у него и руки развязало, ан вот эта тройка его запрягла. Мелюзга. Знаете, каково это: валенки-ботиночки, тулупчики-шарфики. А Вася, он в настоящее время три специальности приобрел: шофера, комбайнера и тракториста. В заочном было учиться начал. К тому же наступило теперь такое время, что он о городе и думать оставил. Сами знаете. Раньше все: в город, в город!.. А теперь это движение человечества приостановилось. У него тут хороший авторитет, как же ему взять да уехать? Что люди скажут? А?.. - Дед значительно поджал губы, сделал страшные глаза и шепотом проговорил: - Скажут: "Покидаешь". Разве Васька пойдет на такое дело? Верно я говорю?

- В чужих делах я не разбираюсь, да и охоты нет, - начиная раздражаться, сказал Сережа. - Я пойду, пожалуй.

Дед вздохнул:

- Это верно. Тут и в своих запутаешься.

Девочка, сидевшая на лавочке во дворе около самовара, листая книжку в тисненном золотом переплете, вскочила и бросилась бегом к калитке. Над верхом забора, подпрыгивая, проплыла верхняя часть кабины и борт грузовика.

Во двор вошел человек небольшого роста, с курчавыми волосами и впалой грудью, в котором Сережа сразу узнал Сушкина. Девочка заплясала перед ним, показывая, но не давая в руки книжку.

Сережа увидел в окно, как Сушкин быстро пошел к дому и бегом взбежал по ступенькам крыльца. С размаху распахнув дверь, он остановился, оглядываясь и машинально продолжая вытирать руки, комкая в ладонях промасленную тряпочку.