Марк Колосов - Люди и подвиги (Рассказы)

- Спасибо, товарищ полковник!

Иду мимо одноэтажных домов, в окнах свет-вот оранжевый абажур, а вот голубой, вот чья-то женская голова.

Вспомнил, что в городе есть междугородный переговорный пункт. Хорошо бы сейчас позвонить в Москву. Что сейчас делает отец?

В моем воображении всплывает набережная Москвы-реки, вечерние прогулки с отцом, душевные разговоры, мечты.

Но надо искать жилье!

"Сдается комната".

Дверь, на которой я прочитал это объявление, открыла старушка.

- Пожалуйста, входите!

- У вас сдается комната?

- Да! Но без питания и обслуживания.

- Это ничего! Главное-близко от службы..

Кажется, старушка хорошая, в квартире чисто, полы вымыты, - все это мне по душе.

- Всегда пускаю военных, аккуратно платят. Но те были семейные. А с вами не знаю как и быть. Условия такие-девушек домой не водить, стекла спьяну не бить и вести себя вежливо! - лукаво улыбнулась она.

- Договорились!

Когда начал устраиваться на ночлег, у меня оказалась только одна простыня, и я подумал - не мешало бы купить еще! Улегся на жесткую кровать и тут же уснул.

Ночью приснился сон: офицер высокий, широкий в плечах привел меня к солдатам. Я беседую с ними, один курносый, в веснушках спросил:

"Товарищ лейтенант, а армия долго будет?"

Я ответил: "Пока будут капиталисты!"

Проснулся, в комнате светло, на часах - семь. Сделав зарядку, пошел в часть.

Возле двухъярусных коек за длинным узким столом сидит

старший лейтенант в гимнастерке. Овальное лицо, с резкими морщинами, маленькие бесцветные глаза колко вонзаются в меня.

Старший лейтенант, приподнявшись, спросил:

- Давно училище окончили?

- В этом году.

- Что ж, будем знакомы - комбат Ярцев!

- Лейтенант Волохов!

Ярцев улыбнулся сдавленной неестественной улыбкой, и лицо его тут же приняло строго озабоченное выражение.

- Первый взвод, ко мне! В две шеренги становись! Представляю нового командира взвода! - скомандовал он,

Я смотрел на молодых солдат и думал: давно ли я вот так же стоял в строю? Кратко рассказал о себе.

С комбатом установились строго официальные отношения. Он обо мне, наверно, думал: "Молодой, грамотный, но опыта нет. Надо быть с ним официальное, строже, чтобы не зазнавался!"

Я же думал о нем: "Командир батареи! В моем воображении представлялся образованный, веселый, чуткий, остроумный товарищ. Оказывается, он окончил всего семь классов. До войны был слесарем в совхоз,е. На войну шел рядовым. Стал офицером. За это уважаю его. Но почему он не учится? Жена. Двое детей! Отчего сух и,недоверчив?"

Утром Ярцев меня предупредил:

- К вам прибудет солдат второго года службы Омельянов.

Перевожу его к вам из второго взвода.

Солдат явился.

- Садитесь, Омельянов! Расскажите о себе.

- Да что рассказывать, товарищ лейтенант?

- До армии кем работали?

- Слесарем.

- Семья есть?

- Была. Сейчас нет. Я рано пить начал. Жена держать меня в узде не могла. Ушла от меня с сынишкой.

Лицо Омельянова вытянулось, сизые глаза потускнели.

У него в карточке взысканий и поощрений немало взысканий.

Из заряжающего переведен в подносчики снарядов.

- Меня, товарищ лейтенант, надо в узде держать. Поставьте за мной наблюдающего. Пусть он только мне напоминает, что я вам дал слово не пить. Не прикоснусь!

- А за что вам, Омельянов, нагрудный знак "Отличный стрелок" выдали?

- За стрельбу на инспекторской, когда я был заряжающим.

- Ну, вот что, Омельянов: дело не в узде. На то у человека есть воля. И не наблюдающий вас спасет. Поговорю с комсомольцами. Думаю, найдется хороший товарищ, который вам вовремя будет напоминать, что вы - солдат, а у солдата, кроме силы воли, есть еще и воинская честь.

Мне показалось, что потускневшие глаза Омельянова посветлели, лицо оживилось.

- Товарищ лейтенант, завтра врскресенье. Дайте мне увольнительную.

- Ну что ж, Омельянов, я верю, что вы вернетесь вовремя и в трезвом виде. Запишитесь у дежурного и учтите, что доверие теряют один раз. С вами пойдет рядовой "рюха.

В воскресенье меня вызвал комбат.

- Волохов, "то вам дал право отпускать Омельянова? Вы знаете, что он может налиться и подвести всю батарею?

- Я беру его на себя. Ручаюсь за Омельянова! - отвечал я.

С тревогой возвращался домой. Моя хозяйка, Любовь Герасимовна, вздыхает:

- Что это и в воскресенье тебя вызывают? Садись со мной чай пить.

- Вы, Любовь Герасимовна, со мной как мать родная!

- Да кабы свои дети были, а то вот сколько квартирантов - все люди разные. Ты еще молоденький. Тебе двадцать, а я жизнь прожила!..