В двенадцать часов ночи мы легли спать. Ну, а в полтретьего проснулись от звона будильника. Наскоро попили чаю. И я надел на Артема два толстых свитера под куртку. Взяли с собой необходимый инструмент.
И пожалели, когда вышли на улицу, что сами с Мишей не оделись по погоде. Потому что на улице дул сильный ветер со снегом. Начиналась настоящая метель.
Мы кутались в наши куртки и немного "мандражировали" перед неизвестностью. Для нас для всех это была первая кража, не считая мопеда, сворованного Шушариным в детстве.
Но вот скоро мы оказались у цели, и сначала все шло по плану. Мы незаметно, как чингачгуки, миновали светящееся окно и по пожарной лестнице забрались на крышу. Оттуда, повиснув на руках, чтобы сократить высоту нашего полета, прыгаем в темноту друг за другом. Оба оказываемся на карачках; меня так кидануло в кустарник, но ноги целы. И затихаем на время, прислушиваясь, не наделали ли мы шума своими прыжками.
Все в порядке - шума мы не наделали. И мы пробираемся к лестнице мимо старой "бээмвешки" и груженого непонятно чем "уазика". В этот момент я налетаю на какую-то тележку, которую не заметил в темноте. И сильно ударяюсь ногою об нее. Раздается глухое "б...!", и Шушарин падает на землю, увлекая меня за собой. Ему показалось, что в административном здании началось какое-то "брожение". И действительно, в скором времени загорается тусклый свет - должно быть, где-то в коридоре.
"Неужели так глупо погорим? - подумал я.- И, чтобы не быть покусанными собакой, нам придется сейчас перемахивать через ворота, единственное место здесь, не огороженное колючей проволокой? А еще хуже, если сторож вытащит "берданку", да еще сдуру пальнет по нам". Но через пару минут свет выключился, и мы поняли, что опасность миновала.
- Что, Юрок, "забздел"?- шепотом говорит мне Шушарин, и хитрая ухмылочка проползла по его лицу.
- Забздел, забздел, - отвечаю я ему.
- Ну, тогда пойдем дальше, - говорит мне Шушарин и продолжает пробираться в сторону лестницы.
Если сначала я управлял ситуацией, то сейчас "бразды правления" перешли к Мишке. Он мельзаводской парень, лучше меня ориентируется в таких делах.
- Держи лестницу, - говорит он мне. И вот он уже наверху.
Но поперечные перекладины, сначала одна, потом вторая, с треском ломаются, и Миша, обхватив лестницу руками, виснет на ней, как мешок. Тут прихожу к нему на подмогу я. И держу его за зад на вытянутой руке, пока он не находит ногою целую перекладину, и не группируется в удобном положении.
Затем достает плоскогубцы. И педантично начинает выдергивать гвоздик за гвоздиком из основания вывески.
Но гвоздиков так много, а времени мало; и я шиплю Мишке: "Давай, срывай эту табличку, и валим отсюда на хер!".
Он сперва не обращает внимания на мои реплики. Но в какой-то момент не выдерживает и начинает остервенело отдирать табличку. С третьей попытки ему это удается. И вот она уже у него в руках. Но тут еще одна гнилая перекладинка ломается под ним, и Мишка падает с лестницы вместе с вывеской, устроив настоящий "гвалт" во дворе.
Свет теперь загорается рядом с нами, в окошках напротив. Ну, и самое страшное мы слышим лай собаки, оттуда, из "недр" помещения.
- Уходим! - кричу я Шушарину. - Бросаем все на хер, и уходим!
Но тем не менее, почему-то хватаю табличку и "на всех парах" несусь с нею к спасительным воротам.
Следом за мною, чуть прихрамывая, мчится и Мишка. И мы вдвоем, взявшись за разные концы вывески, перекидываем ее через ворота. Сами с трудом перемахиваем через них, потому что они "ходуном ходят".
Только спускаемся на землю, как видим в метре от себя собачий оскал в проеме под воротами.
Я хватаю с земли вывеску и ее концом пытаюсь ударить собаку. Мне, кажется, это удается, потому что сначала я слышу собачий визг, а потом еще более остервенелый лай но по ту сторону ворот. И потом трель свистка сторожа.
- Все, уходим! - кричу я Артему. И мы бежим. Бежим втроем на всех парах, минуя тротуары и дороги.
Снег крупными хлопьями бьет нам в лицо. Началась настоящая метель. Но мы зачем-то продолжаем бежать, хотя давно понимаем, что погони за нами не было и нет. Через какое-то время останавливаемся, потому что силы уже на исходе. И Шушарин забирает у меня эту увесистую вывеску, оторванную, как оказалось, вместе с большим куском фанеры.
- Артем, помоги дяде Мише, - с трудом переводя дыхание, прошу я его. И Артем по-мальчишески импульсивно хватает вывеску за другой конец. И мы, теперь уже не спеша, продолжаем свой путь к дому.
Читать дальше