Юрий Коваль - Суер

Втайне от нас дружки спрыгнули в океан с другого борта и, не дыша, проплыли к острову под водой. Не говоря лишнего слова, они увлекли хохочущих женщин в заросли карбонария и челесты.

Мы как следует навострили лассо и метнули его в эти заросли, надеясь, что оно само найдет себе пищу.

И оно нашло.

Притащило на борт два золотых пенснэ.

Как два тонколапых краба, пенснэ забегали по палубе, корябались и бренчали, пока матросы не засунули их в банку с водой.

Им насыпали в банку хлебных крошек, и пенснэ успокоились. Они плавали в банке, поклевывая крошки.

Из зарослей же карбонария слышался неуемный хохот. Это сильно раздражало нас, и мы снова метнули лассо. На этот раз петля притащила что-то плотное.

Какой-то бочонок, оснащенный десятком пробок, обмотанных проволокой, как на бутылках шампанского, хлопал себя по животу крылышками, подпрыгивал на палубе, и внутри у него что-то булькало.

- Что за бочонок? - сказал старпом. - Что в нем? Не понимаю.

- Э, да что вы, Пахомыч, - улыбнулся капитан. - Совершенно очевидно, это - неуемный хохот. Вы слышите? В зарослях все стихло.

- Ихний неуемный хохот? - удивлялся старпом. - В виде бочонка?

- Совершенно очевидно.

- Отчего же мы не хохочем?

- Это же чужой неуемный хохот. К тому же и пробки закупорены. Не вздумайте их открывать, а то мы с ног до головы будем в хохоте. Он такой шипучий, что лучше с ним не связываться. Отпустите, отпустите его на волю, не мучьте.

И мы отпустили крылатый бочонок.

Он пролепетал что-то крыльями, подскочил и барражирующим полетом понесся к острову. Долетев до кустов карбонария, он сам из себя вышиб все пробки, хлынула пена, и взрыв хохота потряс окрестность.

- Уберите к чертовой матери наше лассо, - сказал капитан. - Старпом, спускайте шлюпку.

Глава XXXIII Блеск пощечин

Прихватив с собою на остров богатые дары: перец, лакрицу, бефстроганов, - мы погрузились в шлюпку.

Надо сказать, что никто из нас не выказывал признаков сугубого волнения или беспокойства. Немало понаоткрывали мы островов, и остров каких-то там голых женщин нас не смущал и не напугивал. Легкое возбуждение, которое всегда испытываешь в ожидании неведомого, подхлестывало нас, как попутный ветерок.

- Как прикажете, сэр? - спрашивал Пахомыч капитана. - Отобрать голых женщин у мичмана с механиком?

- Да не стоит, - отвечал благодушный капитан. - Пусть отдыхают от тяжелых матросских служб.

- Надо отнять! - возмущался лоцман.

- Успокойтесь, Кацман! Неужто вы думаете, что на этом острове всего две голых женщины? Поверьте, найдется и для нас что-нибудь.

- Первую - мне, - неожиданно потребовал лоцман. - Это, в конце концов, я провел "Лавра" к острову.

- Пожалуйста, пожалуйста, - согласился капитан, - не будем спорить. Берите первую.

- И возьму, - настаивал лоцман. - Я давно уже мечтаю о счастливом душесложении.

Так, дружески беседуя, мы обошли заросли карбонария, откуда слышались крики:

- Ну, Хренов! Ты - не прав!

За карбонарием располагалась пестрая лагуна.

Там по песку разбросаны были маленькие ручные зеркала. Они блестели на солнце и пускали в разные стороны пронзительные зайцы.

На краю лагуны лежала голая женщина.

- Вот она! - закричал лоцман. - Моя, сэр, моя! Мы так договаривались.

Лоцман подбежал к женщине и не долго думая схватил ее за колено.

- Моя голая женщина, моя, - дрожал он, поглаживая колено.

Дремавшая до этого женщина приоткрыла очи.

- Это еще кто такое? - спросила она, разглядывая лоцмана.

- Это я - лоцман Кацман.

- Попрошу без хамства, - сказала женщина. - Ты кто такой?

- Я же говорю: лоцман Кацман.

Тут женщина приподнялась, подкрасила губы и, вздрогнув грудью, закатила лоцману пощечину.

- Я предупреждала, - сказала она. - Перестань сквернословить. Ты кто такой?

Лоцман внутренне сжался.

- Я тот, - прошептал он, - ...

- Который?

- Ну тот... кто призван насладиться твоим роскошным телом. Женщина кокетливо хихикнула.

- А я-то думала, - посмеивалась она, - а я-то думала...

- Что ты думала, радость моя?

- А я думала, что ты - лоцман Кацман.

- Наконец-то, - вздохнул лоцман. - Конечно, я и есть лоцман Кацман.

Женщина нахмурилась.

- Не сквернословь! - сказала она и снова закатила лоцману пощечину.

- Как-то неловко наблюдать их наслаждение, кэп, - заметил я. - Кто знает, как далеко они зайдут.

- Оставим их, - согласился капитан, и мы двинулись по краю лагуны, направляясь к дюнам.

Шагов через двадцать мы обнаружили новую голую женщину. Она мыла бутылки в океанском прибое.