Феликс Кривин - Фантастика-буфф

- Ну как же... Ведь орбита - это эллипс, замкнутая кривая, а если замкнутую разомкнуть...

- Вот видите, вы рассуждаете, как мой муж. Я не удивлюсь, узнав, что вы неделями не бываете дома.

- А что такое "дома", миссис Хост? Это то место, откуда мы уходим, или то, куда возвращаемся? У нас слишком точные адреса, миссис Хост, это мешает нам чувствовать необъятность мира. Особенно возможного мира.

- Какого это - возможного?

- Есть два мира, миссис Хост: действительный, в котором мы живем, и возможный, который мы посещаем только мысленно. Он еще необъятней, чем наш действительный мир. 90 процентов запасов счастья находятся в этом возможном мире, и только 10 процентов в мире действительном. Поэтому так важно было наладить регулярное сообщение между двумя этими мирами.

- И оно налажено?

- Представьте себе. Это оказалось даже проще, чем изобрести машину времени. Из любого пункта истории нужно резко свернуть в сторону - и вот уже мы избежали крупной исторической катастрофы. Войны, например. И все несбывшиеся гении, погибшие на этой войне, некоторые даже в младенческом возрасте, остаются живыми, изобретают вечный двигатель, средство лечения рака, пишут такие книги, о которых действительный мир не мог и мечтать.

- Откуда это вам известно?

- Известно. Потому что некоторые гении из возможного мира иногда забредают в действительный мир, навеки поражая его воображение. К примеру, Леонардо да Винчи. Мы не перестаем удивляться, как в пятнадцатом веке мог родиться такой гений. Художник, изобретатель, мыслитель. А он не рождался. Все дело в том, что он не рождался. Он просто случайно забрел из мира возможного в мир действительный.

- А почему бы всей этой прекрасной возможности не переселиться в мир действительности?

- В истории так не бывает, чтобы все было хорошо. Если плохого нет, оно производится из хорошего. В истории плюс на плюс дает минус.

- Об этом тоже поговорите с моим мужем. Он у меня с детства увлекается математикой.

- Как это - у вас с детства? Вы что, замужем с детства?

- Я неправильно выразилась. Конечно, в детстве мы не были знакомы, но он уже тогда увлекался математикой.

- Вы правильно выразились, миссис Хост. Просто случайно из мира действительности забрели в мир возможности. Ведь вы могли быть с детства знакомы, могли вместе расти... В мире возможном это так и было...

- Ваши родители могли бы назвать вас Джемсом, мистер Уатт. Почему они не назвали вас Джемсом?

- Джемсом? Вы слишком многого хотите от них, миссис Хост. Они не назвали меня даже Уаттом.

5. ПОЛИЦИЯ НА ГРЕБНЕ ЦИВИЛИЗАЦИИ

В ожидании инспектора Хоста миссис Фунт и мисс Стерлинг обсуждали свои печальные обстоятельства.

- У вас тоже пропал любовник?

- У меня пропал муж.

- А любовник у вас не пропал?

- У меня нет любовника.

- Вообще нет? Странно, что вы сами в этом признаетесь. - Тут мисс Стерлинг привела с некоторым искажением латинскую фразу, смысл которой сводился к тому, что добродетель - это всего лишь не востребованный порок или что-то в этом роде.

Миссис Фунт запротестовала, из чего мисс Стерлинг сделала вывод, что любовник у нее все-таки не пропал, и миссис Фунт должна была это подтвердить, так как это соответствовало истине. Она стала жертвой древнегреческого софизма: "То, чего я не терял, у меня есть". Согласно этой ложной мудрости получалось, что раз миссис Фунт любовника не теряла, значит, любовник у нее есть. Мисс Стерлинг немножко знала латынь, а мыслила немножко по-древнегречески.

- А у меня пропал любовник, - вздохнула она. - Такой человек... Солидный, семейный... Ах, мистер Фунт, мистер Фунт, как я буду без вас?

- Вы? Без мистера Фунта? - парадокс предыдущей фразы заключался в том, что ее должна была произнести миссис Фунт, а не мисс Стерлинг. Потому что именно она, миссис Фунт, осталась без мистера Фунта.

Но, оказывается, не только она. Оказывается, мистер Фунт - это и был любовник мисс Стерлинг.

- Послушайте, но он же мой муж!

- Разве муж не может быть любовником?

Миссис Фунт привела наивный аргумент, что ее муж, конечно, не может, но мисс Стерлинг ей возразила, что ее муж не хуже других. Не хуже, а лучше других, согласилась с ней миссис Фунт, уж она-то его хорошо знает. Мисс Стерлинг, в свою очередь, согласилась, сказав, что и она его хорошо знает, на что ей было отвечено, что, возможно, она знает другого Фунта, потому что этот Фунт, да будет ей известно, вовсе не любовник, а муж.

- Как странно вы рассуждаете: либо любовник, либо муж. Я вам могу показать его подпись.