Феликс Кривин - Фантастика-буфф

Инспектор смутился: ему в жизни не приходилось видеть таких нахальных мошенников, но их оправдывала благородная цель.

- Инспектор, - сказал глава экспедиции, - нам известно, что вы уделяете много внимания жизни иных миров, хотя на Земле у вас тоже хватает работы. Мы говорили здесь о шести измерениях, но инспектору Хосту знакомо седьмое измерение, и он находит время, чтобы хоть изредка в нем находиться.

- Мне кажется, вы ошибаетесь...

- Инспектор, мы не ошибаемся никогда. Там, где живем мы, ошибок просто не существует в природе. Уважаемый Рокгауз, вы любите мечтать?

- У меня для этого нет времени.

- Вот видите: вы все измеряете временем, четвертым измерением, нисколько не заботясь о возможных других. А ведь мечта - тоже измерение. Седьмое измерение.

- Попробуйте измерить это измерение! - буркнул издатель.

- Это сделать несложно. По формуле: М=В/П. То есть; тем меньше мы имеем пространства и чем больше мы имеем времени, тем больше мы имеем мечты. Собственно, вы имеете, а не мы: у нас для этого слишком большое пространство и совершенно нет времени (он посмотрел на часы).

- Позарились на две бесконечности, а теперь жалуетесь: много пространства...

- О, я слышу голос нашего Дауккенса! - воскликнул руководитель экспедиции.

- Почему это вашего? - оскорбился писатель, хотя вообще-то он любил, когда читатели о нем говорили: "Наш Дауккенс!"

- Я отвечу. Впрочем, чтобы не быть голословным, я оглашу один документ. Называется он так: "Открытое письмо ко всем издателям и читателям". Итак, читаю: "Внеземные цивилизации ведут свои передачи на всех волнах, но засечь их нельзя, потому что они широко применяют телепатию, используя в пунктах приема людей, наиболее слабых, не способных мыслить самостоятельно, а привыкших жить по чужой указке. Так они внушили слепому, безвольному старику свою "Илиаду", а вслед за ней и "Одиссею" произведения, даже по своим размерам не соответствующие скромным масштабам Земли, а рассчитанные на более крупную цивилизацию. Так они внушили совершенно безвестному в то время Копернику мысль о том, что Земля вращается вокруг Солнца. Им-то со стороны это было видно, а как мог это видеть Коперник, который неотлучно жил на Земле? А Леонардо да Винчи? Используя болезненную слабость его психики, внеземные цивилизации наперебой внушали ему то портрет Моны Лизы, то проекты летательных аппаратов и гидравлических машин, то неизвестные на Земле, но известные каждому внеземному школьнику математические, физические и прочие банальности. А Галилей? А Шекспир? Чего только не навнушали им, пользуясь их психической слабостью и неспособностью самостоятельно мыслить. Все они, начиная с Гомера, были слепым орудием в руках внеземных цивилизаций".

Руководитель делегации перевел дух: письмо оказалось длинное.

- "Нам, - продолжал он, - людям с крепкой психикой, ничего такого не внушишь: ни "Фауста", ни "Божественной комедии". Потому что мы твердо стоим на своих ногах и в наши земные головы приходят только наши, земные мысли. Так почему же вы, уважаемые издатели, охотней печатаете явно внушенные книги Бальзака и Достоевского, чем земные, самобытные книги авторов, которых я из скромности не хочу называть? Почему вы, уважаемые читатели, охотней читаете внушенные книги Бальзака и Достоевского, чем земные, самобытные книги авторов, имена которых назвать мне опять же не позволяет скромность?" Дальше следует подпись: писатель Дауккенс.

- Неужели Дауккенс? - ахнул Рокгауз. - Мы же его печатаем. Дауккенс, мы же вас печатаем, неужели вам мало?

- Вы печатаете, а они не читают, - вздохнул Дауккенс.

- И из-за этого вы накатали телегу на всю земную цивилизацию?

Дауккенс промолчал.

- Теперь вы видите, - продолжал руководитель делегации, - что Дауккенс - наш человек. Каждый земной писатель - это наш человек, поскольку он несет в себе космос. - Он почему-то подмигнул инспектору: - Верно, инспектор?

- Почему он все время говорит про инспектора? - ревниво спросила миссис Фунт. - Вызвал нашего Гарри, а говорит про инспектора.

- Наверно, потому, что инспектор нашел нашего Гарри, - успокоила ее мисс Стерлинг. И улыбнулась - не инспектору, не Гарри, а неожиданно руководителю экспедиции. - Оставьте нам свое имя, - попросила она. - Вы ведь улетите, исчезнете, испаритесь, как это обычно бывает с мужчинами, пусть же на Земле останется ваше имя.

Руководитель экспедиции бросил на мисс Стерлинг космический взгляд, в глубине которого затаилось что-то очень знакомое и земное, и сказал, уже направляясь к выходу: