10
- Эй! - орал Кирсеич.- Эй! Кто в домике?
Мы вышли на порог. Кирсеич стоял на мостках в прежней сетке, с дымарем в руках. Мостки колебались под его осторожными шагами, волны бежали от них, качая траву.
- Меду надо?
- Кирсеич! - крикнул Евланя.- Ты будешь жить вечно.
Кирсеич оступился одной ногой, повернулся и пошел обратно.
- Вот и объявлено,- сказал Евланя.
Женский голос долетел по реке. Грудной, глубокий. Но что он говорил? "Маша?" - оглянулся я на Евланю. "Нет".
Туман приникал к воде, будто ватой обкладывал голос, сохранял. И все это время, как все эти дни, куковала в лесу кукушка.
Вернулись в избу.
- Линии можно читать так. Они вели по интересам. От заголовка к заголовку. Если статья интересная, они чертили задумчиво, если нет - шли дальше... Последние спирали стремятся к центру, первые из него.
- Это я и сам знаю. Формула твоя как звучит? Выделяю курсивом.
- Как можно больше пользы от каждого в единицу времени. Повторяю: максимум пользы в данную единицу времени. От каждого. Для всех.
Наступила и прошла маленькая пауза. Евланя вовсе не подчеркивал, что преподнес великую истину, просто высказался.
- Вот опять-таки,- сказал я.- Все. Кто такие все? Почему польза для всех?
- Это будет общество равных. Когда я говорил об остановке земли, я вовсе не шутил. Проблема в другом, как земной шар превратить в плоскость, то есть как сделать его полушария плоскими, как на школьной географической карте. То есть так, как было раньше. Вернуть трех китов. Устанут - на смену слонов.
- Подожди. Что такое общество равных? Кто это все равны? Один работает в шахте, другой ловит рыбу, третий читает лекции, а десятый валяется под забором. Они равны? Да что угодно! Старик не равен ребенку, женщина мужчине, начальник подчиненному. Равны все в одном, все - смертны.
Тем временем Евланя растопил печь. Печь у него не дымила. Смерклось. Включили свет. Сели за стол. Опять молчали. И вдруг дверь заскрипела и медленно, как в фильме ужасов, отошла в сторону. Чернота встала в дверях, и за ней было еще что-то.
- У Ибсена,- сказал я, чтоб хоть чего-то говорить,- есть пьеса. Там герои все время чего-то ждут. "Оно придет".- "Оно идет".- "Оно близко".Евланя копошится с дровами.- В детстве мы играли в глупую игру-стукалку. Потихоньку привязывали над окном картошку, потом дергали ее издалека за длинную нитку. Представляешь? Сидели-то после войны при коптилках. И так-то страшно, и так-то ничего хорошего никто не ждал, уголовники и дезертиры на больших и малых дорогах, и вдруг по окну...
Стук раздался снаружи, и в следующую секунду тишины начала далеко лаять и лаять собака. И кукушка продолжала куковать, и будто на нее лаяла собака.
- Евланя,- спросил я, двигаясь от окна в простенок,- тебе сколько наливать?
- А ты что, уже краев не видишь?
Дверь колебнулась.
- Евланя, давай поставим третий стакан.
- А-а,- сказал Евланя,- и ты понял. Поставь.
Дверь медленно, скрипя в обратную сторону, закрылась. В конце даже как будто кто ее с улицы приподнял и посадил на место.
- Евланя, я здесь ночевать не останусь.
- Как раз сегодня тебе нужно здесь остаться.
- Почему?
- Сегодня полнолуние. Луна не узнает себя в помутневших зеркалах.
- А почему из этого дома уехали люди?
- Да по-разному. Кто погиб, кого раскулачили, кто ушел, как мы с Кирсеичем, на производ-ство. Но мы хоть вернулись. Кто к детям уехал. Ты останешься,- сказал он, вставая.- Так нужно.- И лицо его стало зверским.Водка тебе самому пригодится. Печка пока больше не дымит, изба согрелась. Не провожай. Ночь еще только началась.
И он стремительно подошел к отскочившей перед ним двери.
Я послал ему вслед свинью.
Чего я тут буду сидеть? Посмотрел в печку, прогорает ровно, угарных голубых огоньков нет. Прикрыл отдушину. Посмотрелся в зеркальце футляра электробритвы. Рожа была подзапущена, и я бритьем и умываньем превратил ее в лицо. Рубашка чистая в рюкзаке была. Все равно утюг Евланя унес еще в тот день. Взялся за ручку двери, позакрывал и пооткрывал ее, не выкинет ли она еще чего-нибудь. Нет, молодцом. Оставил свет включенным. Закрыл избу на замок.
11
Когда идешь на танцы, не надо гладить рубашку, думал я от нечего делать. Девушка будет танцевать, глядеть и думать: ах, бедный, и рубашку ему некому гладить! Так будет думать девушка, и это ей силок. "Девушка, простите, моя рубашка не глажена, ах! Но мне было лучше опозориться пред вами, чем не увидеть вас".
Примерно такую ерунду прокручивал я в голове, а сам уже вовсю летел по желтой стерне освещенною поля. На звуки музыки. Не так уж и плохо идти в молодые годы на звуки музыки.
Читать дальше