Юрий Крымов: Танкер 'Дербент'

"Завтра пойду на пристань, - думала она, понемногу успокаиваясь. Пойду ли? Саше покажется, что я из-за газетных статей к нему прибежала. Все равно, пусть думает, что хочет... Мне бы только увидеть его разок. Теперь уж я засну, потому что решила идти и мне не о чем больше думать... Нет, постой. Как могла я так ошибаться?.. Струсила его неудачи? Нет, тут есть еще что-то. Я не понимала главного в нем: необходимости для него, - такого, как он есть, - идти по этому трудному, но единственному для него пути..."

Откуда-то появилось лицо старухи. И эта с таким усилием завоеванная мысль вдруг затуманилась, исказилась. Старуха совала в рот леденцы, и щеки ее тряслись, как у бульдога. Муся не сразу смогла освободиться от этой старухи, но, засыпая, повернулась на бок, и сразу перед ней появилось другое лицо, спокойное, пожалуй даже немного флегматичное, и у глаз мелкие морщинки на шафранной коже. И Муся отчаянно потянулась обеими руками к этому лицу, боясь, чтобы оно не исчезло.

- Мне так не хватало тебя, командир, - пожаловалась она, блаженно улыбаясь. - Но ты уже уходишь? Именно теперь, когда я так стосковалась по тебе? Послушай, я знаю теперь, что это необходимо, тебе пора идти. Видишь, я не удерживаю тебя, хоть мне и больно. Как больно, как ясно и хорошо...

Дорогое лицо затуманилось и исчезло. Больше оно не появлялось, и Мусе снились потом физкультурные соревнования, дежурство на радио, какие-то телеграммы. Но все время, пока она спала, ее не покидало светлое, горделивое чувство, которое оставило первое сновидение.

Они сходили поодиночке на пристань - моряки, спасенные с "Узбекистана", - медленно шли по сходням, осторожно придерживаясь за перила забинтованными руками. С танкера им махали фуражками, и они медлили и оглядывались, расставаясь с близкими, дорогими людьми. Санитары в белых халатах выводили их за пристанскую ограду, где стрелки портовой охраны расчищали проход в толпе. На шоссе зычно лаяли гудки санитарных автомобилей.

Последним с пристани сошел Валерьян Ластик. Он ворчал на санитара, пытавшегося взять его под руку, и порывался за чем-то вернуться.

- Володя, ты должен держать со мной связь, - кричал он Макарову, - мне так не хочется уходить! Почему ты не смотришь на меня, Володя?

Перед оградой он еще раз обернулся и крикнул своим скрипучим мальчишеским басом:

- Передай вашим стахановцам, что я напишу, о них... И буду всегда по-вашему...

Калитка захлопнулась за ним, и белые халаты заслонили его от Володи.

- Ты слышал? - спросил Володя стоявшего рядом с ним Басова. - Передай, говорит, стахановцам... Уж очень мы ему полюбились. Котельникова он даже чмокнул напоследок, губошлеп этакий. - Володя весело рассмеялся и придвинулся к Басову. - Слышь, Александр Иванович, что капитан-то рассказал ночью. Говорит, у них с помощником вроде как бы круговая порука была. И в прошлом у них что-то грязное было, не пойму я. Рассказывает он и трясется весь, как в лихорадке, и слезы на глазах. "Голубчики, миленькие, говорит, - что этот человек со мной сделал! Совесть его замучила, значит, вот он и открылся. Теперь они с помощником под суд пойдут, а к нам назначат новых, проверенных. К нам теперь с камнем за пазухой не суйся, - заклюем! Знаешь, у меня сегодня настроение какое-то дурацкое, точно я именинник. Даже стыдно как-то.

- Хорошее настроение? - улыбнулся Басов. - Это ничего.

- Нет, все-таки стыдно. Ведь авария была и жертвы. А у людей болячек сколько! Вон смотри, Мустафа с врачом воюет.

Старичок-врач, прибывший из города, загораживал - дорогу Гусейну, пытавшемуся ускользнуть в проход палубы. Гусейн напирал, стараясь протиснуться боком, и тоскливо озирался.

- Нет, вы невозможный человек, - говорил врач, молитвенно складывая руки и глядя на Гусейна поверх очков с таким видом, точно сомневался, что у невозможного человека под бинтами простое человеческое лицо. - Да знаете ли, чем вы рискуете? Ведь если попадет инфекция...

- Но они присохли уже, - бормотал Гусейн, оглядывая перевязки на руках. - Зря вы волнуетесь, доктор.

- Все-таки пожалуйте на берег.

- А вот и не пойду. Очень просто!

- Нет, вы пойдете! Где тут помощник по политчасти? Это возмутительно!

Басов заложил руки за спину и направился к спорящим ленивой походкой.

- Ты должен пример подавать другим, - сказал он Гусейну, - а ты гвалт поднял на всю пристань. Как тебе не стыдно?

- Я там хуже заболею с расстройства, - проговорил Гусейн упрямо. Послушайте, доктор, отвяжитесь, право!

- Не могу я допустить тебя к машинам с такими руками, - терпеливо объяснил Басов. - Ну пойми ты, голова!