Виктор Клюшников - Марево

— Се я понимаю….

— Такъ ты мнѣ самаго желтаго привези: это самое лучшее, оно на заграничный рынокъ идетъ…. въ Лондонъ. Когда спросъ увеличился, такъ ваши купцы стали бѣлое подкрашивать орлеаномъ и гуммигутомъ, чтобы показистѣй было… Понялъ?

— Эге! почесывался мужикъ, оглядывая всѣхъ изподлобья. Русановъ улыбался.

— Такъ смотри жь самаго желтаго! Да еще вотъ что попробуй; сало вѣдь состоитъ изъ трехъ кислотъ: олеиновой, маргариновой и стеариновой, да еще органическое основаніе — глицеринъ. Такъ это дурное сало, коли въ немъ много олеину!

Мужикъ переминался съ ноги на ногу и съ ожесточеніемъ глядѣлъ на сапоги.

— Ты его пожми сквозь тряпку!

— Звольте! согласился мужикъ.

— Коли олеинъ потечетъ — не бери!

— Коли олея пидетъ, не бери! повторилъ мужикъ.

— Ну такъ ступай, да помни; сдѣлай это не въ службу, а въ дружбу; я вѣдь не панъ теперь….

— Якъ же не панъ? возражалъ мужикъ.

— Мы теперь сосѣди, объяснялъ Кононъ Терентьевичъ.

— Спасиби вамъ, кланялся мужикъ;- дозвольте мини вже и сынку взять зъ собой; вони тамъ на стану {На пруду.} карасей ловятъ…

— Карасей ловятъ? Ребятишки? Какъ же они смѣютъ? Коля, дай-ка мнѣ тубу!

— Помилуйте, дяденька, жара такая!

— Давай, давай, проворно одѣвался Кононъ Терентьевичъ: — извините на минутку….

— Ничего, и я съ вами, оказалъ Русановъ.

Коля послѣдовалъ за ними въ сопровожденіи мужика. На пруду ребятишекъ не застали. Пошли по хатамъ.

— Съ чѣмъ у васъ борщъ? спрашивалъ Кононъ Терентьевичъ, входя въ комнату:- съ карасями?

— Зъ якими карасями? Виткиля? огрызлась бабуся, закрывая заслонкой печь.

— А вотъ я погляжу виткиля…. — И Кононъ Терентьевичъ, какъ былъ въ шубѣ, полѣзъ въ печь и сталъ вытаскивать ухватомъ горшки….

— Это что, не караси? кричалъ онъ вытаскивая деревянною ложкой рыбу изъ горшка и швыряя въ лохань: — это не караси?

— Та хай вамъ бѣсъ, панъ, кричала баба, — увись борщъ замутили!

— А изъ панскаго пруда таскать умѣете! Чтобы впередъ не было! Въ судъ отправлю!

— Съ чѣмъ борщъ, спрашивалъ онъ въ другой хатѣ.

— Та не ма въ насъ, паночку, весело обрадовалась молодуха: — може каши поснидаете: е и чорна, и била!

— Съ карасями?

— Отъ се такъ! Яка жь така каша съ карасями?

Русановъ взялъ подъ руку Колю и пошелъ съ нимъ по деревнѣ, предоставляя на волю Конону Терентьевичу продолжать свои странствія.

— Это ужасно! горячился гимназистъ: — до какой пошлости можетъ дойдти человѣкъ! Сколько лѣтъ владѣетъ здѣсь, а ни одного грамотнаго на всемъ хуторѣ нѣтъ! Это какой-то феодальный баронъ!

— Это Кононъ Терентьичъ-то? усмѣхнулся Русановъ. — А у васъ славный черноземъ, почти на три четверти аршина, продолжалъ онъ, осматривая оврагъ.

— Да, вѣдь вся эта полоса была покрыта моремъ….

— Что такое?

— Я говорю про допотопный періодъ: тутъ море было, рыбы громадныя плавали, звѣри…. А потомъ, вымирая, гнили вмѣстѣ съ растеніями, образовали черноземъ; море стекало, появились рѣки, и прорыли эти овраги….

— Куда жь оно стекало?

— Оно стекало…. разумѣется куда? Съ земли…. Дяденька ничему этому не вѣритъ…. Онъ даже въ микроскопъ не вѣритъ! съ грустью говорилъ юноша.

— А! соболѣзновалъ Русановъ:- нуте?

— Конечно, тутъ много правды! вѣдь мы съ вами призраки?

— Нѣтъ, неужели?

— Да какъ же? Что такое вѣсъ? Давленіе на вашу руку — ощущеніе! Цвѣтъ — раздраженіе вашего глаза — ощущеніе! Кто жь поручится, что ощущенія ваши вѣрны? И что такое мы сами? Призракъ!

— Какъ же вы это мирите геологію и Канта?

— Мирить не надо, воскликнулъ юноша: — это подлецы умѣренные выдумали! Мы принадлежимъ къ краснымъ; мы должны слѣдовать Руссо! Еслибы воѣ читали Contrát Social, весь міръ передѣлался бы самъ собою….

— Ну, весь запасъ свѣдѣній выложили? Или еще что есть? Экого сумбура вамъ дяденька въ голову набилъ…

— Какъ дяденька? Я самостоятельныя изслѣдованія произвожу…. конечно, онъ мнѣ много помогъ въ развитіи…

— Чѣмъ же вы теперь занимаетесь?

— Акклиматизаціей. Вѣдь мы съ вами отъ обезьянъ произошли, такъ?

— Такъ, говорилъ Русановъ.

— Ну, точно такимъ же рядомъ постепеннаго совершенствованія, можно довести в о рона, сороку до того, что они будутъ свободно выражаться на человѣчьемъ языкѣ….

Русановъ улыбался, но юноша, замѣтивъ это, нахмурился.

— Вы не вѣрите? Вы стало-быть принадлежите къ партіи ретроградовъ?

— Я ни къ какой партіи не принадлежу, говорилъ Русановъ. — Ну, что вы будете дѣлать съ вашими сороками?