Анна Ахматова: От царскосельских лип: Поэзия и проза

(Седьмая – «Ленинградская» симфония Шостаковича. Первую часть этой симфонии автор вывез из осажденного города 29 сентября 1941 г.).

На этот вечер не пошел Блок (см. «Записные книжки»). – Прим. Анны Ахматовой .

Это те стихи, которые нынче никто не любит. Его и не любили. «Горный ключ» успеха не имел. – Прим. Анны Ахматовой .

Например, «Самотрасская победа – Самофракийская…». – Прим. Анны Ахматовой.

См. Бенвенуто Челлини. Пер. Лозинского. – Прим. Анны Ахматовой.

И даже устраивать гиперборейские пятницы в своем доме. См. «По пятницам в «Гиперборее» Расцвет акмеистичных роз…» – Прим. Анны Ахматовой .

А какие-то чудаки читали доклады: «Пунктуация Ахматовой». – Прим. Анны Ахматовой.

»Вечер» он не смотрел. – Прим. Анны Ахматовой .

Конечно, и сама писала, и даже неплохо. – Прим. Анны Ахматовой .

Он много и подолгу лежал в больницах. Я всегда его навещала. Раз он сказал мне: «У меня так болела нога, что когда я увидел первого человека с воли – я заплакал». А когда показал мне (в Мариинской больнице) фотоснимок разросшегося гипофиза, сказал: «Здесь мне скажут, когда я умру». Сказал это совершенно спокойно. – Прим. Анны Ахматовой.

Цитата из стихотворения М. Л. Лозинского «Тебе ль не петь пэан хвалебный…» (1919) – «Дракон: Альманах стихов». 1-й вып. Пб., 1921. с. 14–15.

Цитата из стихотворения М. Л. Лозинского «Так много милого, и сердцу не снести…» – «Альманах Цеха Поэтов». Кн. 2. Пб., 1921. С. 25.

Текст в настоящем виде опубликован В. Я. Виленкиным в журн. «Вопросы литературы», 1989, № 2. За основу публикатором принят наиболее полный по составу список «Листков из дневника», принадлежавший Л. Д. Большинцовой-Стенич. Недостающие в этом списке фрагменты взяты из других списков (ГПБ) и заключены в квадратные скобки. Подробнее об этом см. примечания.

Намек на Валерьяна Адольфовича Чудовского – верного рыцаря Радловой.

С досады (франц.).

Царское в 20-х годах представляло собою нечто невообразимое. Все заборы были сожжены. Над открытыми люками водопровода стояли ржавые кровати из лазаретов Первой войны, улицы заросли травой, гуляли и орали петухи всех цветов… На воротах недавно великолепного дома гр. Стенбок-Фермора красовалась огромная вывеска: Случной пункт. Но на Широкой так же терпко пахли по осеням дубы – свидетели моего детства, и вороны на соборных крестах кричали то же, что я слушала, идя по соборному скверу в гимназию, и статуи в парках глядели, как в 10-х годах. В оборванных и страшных фигурах я иногда узнавала царскоселов. Гостиный двор был закрыт.

мне всю жизнь кажется, что Пушкин это про Царское сказал. И еще потрясающее:

самая дерзкая строчка из когда-нибудь прочитанных или услышанных мной (однако неплохо и «священный сумрак»).

Некрасива, но очаровательна (франц.)

(Пер. М. Лозинского).

Там фигурируют «саратовская деревня» Блока, рыжий Комаровский и я, собирающая подаяние. – Прим. Анны Ахматовой.