Андрей Белый - Том 4. Маски

— Вы — того бы, товарищ: очистили место.

И он за профессором, шлепая в пол, — пошел.

Друа-Домардэн переталкивал тело; вот выведено: даже — подведено к… офицерику: розовый мальчик, — такой симпатичный; и он — растерялся:

— Мосьё Домардэн?

— «Домардэн» — что такое?

— Си-си [135] Си, си (фр.) — так, так. .

Удивлялись: забор разбирают какие-то: слом; в него прут: из соседнего дворика; под ледником что-то: сходка?

— Вам виза, пакет: передача… Прошу за мной следовать; я провожу вас: туда.

Как? Какая? Ловушка? И тут же: ведь выручил этот Картойфель из Риги, который все может, — два года назад, когда он был доставлен в тюремный покой; подменили же их номера; мертвеца и его; он, накрытый шинелью, в мертвецкую вынесен был; мертвеца же на койку его уложили; так — умерли оба: для сыщиков.

Все этот —

— тойфель: —

— Картойфель! [136] тойфель (нем.) — черт.

Случись, — и он явится; можно ли было забыть, что Картойфель в Москве: все еще; появляется там, где не ждут; пропадает оттуда, где ищут; Друа-Домардэн потерял его нить бытия; что не значит еще, что Картойфель его на видках не имеет.

Свидание с дочерью, встреча с профессором; и провались: Велес, Тертий, Мирра!

Он вышел; машина стояла; в машину он сел; офицер же — за ним; а те двое, в тулупах, — за спинами: лица скрывали.

Их тотчас забыл.

Унеслись: ясным вечером.

О, —

— синета отдаленных домов — голубая! А красные домики издали, точно в сияющем паре, молочном, чуть-чуть фиолетовом, —

— розовою

желтизною смеются: —

— цвет персиков!

Крыша с большим отстояньем от окон; цвет — хлебного кваса; заборик; цвет — хлебного кваса; и — Наполеон его видел; а рядом — доминище: семь этажей вздыбил улицы угол; он выкинул сорок балконов; он — ими осклабился.

Щель междустенная: узкий и небом синеющий вырез, линейкой воздушною глупо поставленный; и — протупела стена безоконная (окна уборных в ней — слепы): дом, шесть этажей; цвет — печенье: крупа «Геркулес»; между окнами — все треугольники, выбитые из квадратов: вид — глупый; вид — новый; недавно ведь еще букетец цветистых домчонков, топорщился.

Их разобрали; и с этого места продылдились три глупых дуры.

И все приседает кругом.

Не о том вовсе думает; надо бы думать; хотел офицерика, робкого мальчика, атаковать:

— Куда, что, кто, зачем?

Да запело, —

— сияюще, идиотически, что —

— Миновали страданья, прошли испытанья;

Я снова с тобой, мой друг!

И вот Гурчиксона шары, синий, красный, — аптечные, — где Тигроватко живет.

Здесь машина застопорила.

— Как так?

— Именно.

Вежливый, блещущий мальчик, став косноязычным, конфузливым, дверцу открыл, приглашая сойти:

— Сюда: вам.

И — решительно спрыгнул:

— Приказано.

Щелкнувши, под козырек бросив руку и высадив, дернул в машину; и — выдернулся вместе с нею.

Пожалуйте! — перетолкнулся: те двое, которые за спину влезли и молча сидели (о них он забыл же), прижали к подъезду: косой, с бороденкою рыжей, рябой мужичок; и горилла безглазая в рыжем тулупе — другое: чудовище.

Как этим двум, значит, — сдан?

Тот же сыщик (в «Пелль-Мелле» торчал) при подъезде; в подъезд, занырнул с мужиками; опять «они» — тут!

И застукали ботики по этажам; этаж — первый, второй; кто-то сходит, закутанный в шубу.

Душуприй?

— Нет, — чех, но — похожий: сходил квартирант, Иоахим Терпеливиль под собственной, медной дощечкою, где «Иоахим Терпеливиль» стояло; другая: «Л. Л. Тигроватко»; сюда, что ли? А мужичок, прилипающий к локтю:

— С вас…

— А?

— На чаишко бы!

Тупо достал кошелек, чтобы рубль: нет рублей; только — трешница:

— Может, Картойфель? Раз, — выручил; может, — и выручит?

Дверь распахнула: не горничная, унтер шубу сорвал, шапку вырвал; съезжают, — по-видимому; мужики не ушли, а вошли и стояли; зачем-то поставленный ящик; в нем — пакля; и — толстая рядом веревка; и — желтый холстинный мешок, позабытый, как видно; лежит на полу; на него наступил.

Почему так не прибрано? Кушанья припахи.

И Тигроватко не вышла; открылось: знакомое выцветом, серо-прожухлое золото (цвет — леопардовый) мебели, напоминающее неприятный весьма эпизод, здесь начавшийся.

Дочери — нет: нет — профессора!

Вот —

— тинь-тень-тант —

— звуки шпор.

И — в пороге коленкой — о ящик.

— Пора, брат: давно бы так!

— Что — «бы так»?