Николай Лесков - Бродяги духовного чина

Правда, что в числе виденных нами "бродяг духовного чина" есть монахи и послушники, в священный сан не рукоположенные, а также были и просто "священнические сыновья" и инокини, которые тоже священнодействовать не могут. Но что касается всех не посвященных в сан бродяг мужского пола, то недостаток посвящения им нимало мешал, потому что, имея навык к церковному обиходу, они или добывали себе рукоположение "за рубежом" у единоверных нам славян или в Молдавии и потом были "переправляемы" раскольниками, или же приходили иногда к сим последним с обманом. Брали с собою какую-нибудь "воровскую грамоту" или просто уверяли, будто имеют посвящение, и прямо "переправлялись" и начинали священнодействовать без благодатных даров священства точно так же, как будто они имели на себе эти дары по рукоположению. Случаи самочинства в этом роде бывали в чрезвычайном изобилии.

А что касается инокинь, то они обыкновенно или выдавали себя "за жен" беглых вдовых попов или иеромонахов и иеродьяконов, которые, сбежав в раскол и "переправясь", называли себя "белыми попами" и имели отвагу жить с беглыми, но не снявшими обетов девства, инокинями, как с жёнами, и приживали с ними детей. Пожилым инокиням, может быть, и тяжеловаты были обязанности материнства, но они смирялись и доживали век свой, называясь попадьями или дьяконицами - какая к кому доспела попасть в пору. В большинстве случаев это вовсе не обнаруживалось, но иногда, если и бывало в подозрении, то не преследовалось весьма на этот счёт терпимыми нравами раскола, который выработал себе правило, что "тайно содеянное - тайно и судится". Те же инокини, которые не попадали в сожительство к мужчинам из бродяг духовного чина под видом их попадей и дьякониц, всего вероятнее, продолжали девствовать в раскольничьих скитах, где розыск беглых людей в то время был чрезвычайно труден.

Всё это положение, вместе взятое, кажется, достойно быть поставлено в числе доводов, что клировые нравы в православной церкви теперь не понизились, а повысились, ибо теперь такое явление, как бродяжество лиц духовного чина, означенное в указах, уже невозможно.

А что явления этого рода не были редкою случайностью сто лет назад, это доказывается тем, что они обращали на себя серьёзное внимание правительства, которое заботилось даже сократить число "излишних монахов", ибо и те, которые ещё не убежали, уже обнаруживали к тому склонность. В интересной статье Ф. А. Терновского ("Киевская старина", май 1882 г.) об излишних монахах конца XVIII столетия встречаем поразительные на это указания, хотя тут говорится о людях, которые ещё не сбежали, но обличают постоянную склонность к побегам. Так, например, в Глуховском монастыре, о котором, по замечанию проф. Терновского, начальство дало "более откровенные отзывы", собирались в ту пору иноки удивительного характера: "иеромонах Варлаам, 60 лет, в трезвости спокоен и обхождения честного; в пьянстве же сердит и к дракам охотен. Священнодействие ему запрещено за убой игумена своего из ружья. Макарий - совести худой, нрава развратного, тайно из монастыря бродит, пьянствует и к похищению чужого добра склонен. Евсевий нрава жестокого, пьянствует, ссорится и к дракам охотен. Иассон - состояния (т. е. поведения) совсем худого, всегда пьянствует, многие в монастыре воровства поделал, днем и ночью с монастыря ходит, соблазны делает, страха Божия и стыда лишился". В Харламиевом монастыре иеромонахи имели те же мучительные влечения скучать в ограде св. обители. "Самуил - напивается, за монастырь самовольно по сёлам бродит и в пьянстве злонравный. Амвросий - самого преразвратнейшего состояния, всех пороков скопище прегнуснейшее" и т. д. Даже и лучшие и те стремились бродяжить. Так, например, был здесь отец Виталий, 60 лет, "добронравный, но к бродяжеству склонный". Калеки и те хотели "бродить". Таков был отец Зосима: "на оба глаза слеп, ногами хром и одною рукою совсем недействителен, однако пьянствовать и бродить весьма в ночное время по околичным селам охоч". Да и об остальных аттестационная отметка сделана как бы не без иронии, а именно сказано: "сии все ведут себя по силе своей порядочно". Очевидно, что "вести себя порядочно" инокам стоило немалого труда, и они достигали этого не в таком совершенстве, чтобы являть собою пример лежащему во грехах миру, а только "по силе своей", кто сколько мог, удерживались от явных соблазнов, драк и неодолимой тяги на волю. Тут есть нечто драматическое и даже напоминает состояние души Гамлета, который сознавал, что "долг ему велит по мере сил повиноваться", и в то же время делал вещи, как раз противоположные долгу повиновения.