Николай Лесков: Домашняя челядь

Если читатель сравнит это с тем, что ныне происходит с тальмами и с шляпками фик-фок на один бок, то он, наверное, без труда убедится, что и встарь, и нынче это было совершенно одно и то же. Непристойный гульфик или капуль, тальма или фик-фок - это всё равно: хрен редьки не слаще. Но уж если выбирать между щегольством и неряшеством, то фик-фок и капуль лучше петрушкина "собственного" запаха или вечных обновок, в виде прорванных локтей.

При сём ещё хвалителям старины, сетующим на несчастную современность, приходится указать, что певец Капуль, с которого заимствована не одними русскими его причёска,- сам заимствовал эту причёску из России. По крайней мере, помнится, будто г. Капуль рассказывал покойному русскому артисту Монахову, что он не выдумал своей удивительной причёски, а взял её с старинных русских послов, изображения которых видел на старинных гравюрах. Русские щёголи московского периода, действительно, чесались "с челышком", о чём упоминается с укоризною в Кормчей, и это же можно видеть и на полных изучения картинах К. Е. Маковского, и на живых головах московских банщиков и половых. Г. Капуль только немножко изящнее уложил на своей голове это старинное русское "челышко"; ему стали подражать петербургские щёголи,-сначала из молодых дипломатов и правоведов, а потом это усвоили и

приказчики, и лакеи; последним только удалось усовершенствовать эту причёску и довести её до крайности во вкусе "а 1а дурак". Таково, собственно, историческое происхождение "капуля". А что касается женской лошадиной "чёлки", то это тоже не новость. "Чёлки, или пострижение волос на лбу для красы" начёсывали себе ещё наши прабабушки, и об этих нескромностях с их стороны тоже упоминается в "Кормчей" (см. лист 400, на обороте).

Так, вся эта новина совсем и не выходит новиною, а отдаёт тою самою стародавнею стариною, в которой иным мнится отыскать наилучшее от всех бед избавление.

Старинные слуги были тоже большие и очень опасные предатели.

Двадцать седьмое правило "Честного Зерцала" учит "всегда между собою говорить иностранными языками, дабы когда что тайное говорить случится, чтобы слуги и служанки дознаться не могли", ибо в то время, как видно из рассказов Есипова, не пренебрегали, что "можно было от оных болванов распознать".

Не следует забывать, что большому распространению среди русских обычая говорить по-французски в своём собственном семействе в значительной мере содействовало постоянное опасение "оных болванов", через которых "многое было можно распознать".

Сороковое правило учит не подавать прислуге повода быть нехорошею,- для чего, между прочим, надо "не скупиться" и "самим не лгать при случаях". "Зерцало" повествует:

"Хотя в нынешнее время (1719 год) безмерная скупость у многих за обычай принята и оные хотят её за домодержавство почитать, токмо чтобы денег скопить, но таких люди не мало не почитают". Представляемый в "Зерцале" слуга того времени любил в господине "барственную щедрость", а не мелкое "шляхетское гоношенье". Прислуга "уважала пышность" и, имея роскошного господина, "сему служила охотнее". Далее,- тогдашний слуга "за честь ставил быть при именитом лице и приобретать от него и от вхожих людей знатные подачки".

Об этом в том же роде свидетельствует на литовской Руси Владислав Сырокомля (Кондратович). "Кто жил по-шляхецки, и скромно, собирая зярко до зярка (зёрнышко к зёрнышку), талярок до талярка (талер к талеру) - таких домовитых, но скромных шляхтичей прислуга не любила и не уважала".

И на проездных трактах и в заездах прислуживающие люди были такие же сребролюбцы и жадники, и им надо было давать деньги не "по-шляхетски и скромно", а удивлять их подачками. "Зерцало" говорит в 21 правиле: "Проезжий отрок имеет податлив быть, а особливо к тем, которые ему услужили". Если же он был "неподатлив" к услужающим, то мог ожидать обидных "издёвок".

Те, которые ему сначала льстили,- потом за неподатливость над ним же "издевались". Тогда доходило до расправы, и хотя "отрок должен быть не дерзок и не драчлив" (22), но "когда кто чести его коснется или порекать учнёт, то в таком случае уступки не бывает, но по нужде пременение закону даётся" (23).

Любопытно бы знать: какой вес получало это применение закона для отрока, когда он по нужде чинился перед издёвочниками драчлив, но не превозмогал их силою?.. Должно быть, ему иногда приходилось плохо...

Вообще, не видно, чтобы старые холопьи нравы отличались почтением к скромности и бережливости людей высшего сословия, а в своём господине, которому служили, холопы любили то, чем могли бы кичиться,- почему, вероятно, ещё и теперешние слуги почти всегда с гордостью объявляют, что они "служили у генералов".