Замечают, что большинство близоруких людей бывают очень мечтательны и что у них весьма часто бывает сильно развита фантазия. Может быть, в этом замечании есть своя доля правды.
В то время, когда я, рассматривая моих гостей, предавался всем этим соображениям, "прислуга" вошла и поставила на стол поднос с тремя чашками горячего кофе.
- Фрейлейн, битте зер, тринкен зи шнеллер кафе, (Барышни, пожалуйста, пейте скорей кофе (нем.)) - пригласила Эрнестина Крестьяновна.
Черненькая девочка толкнула слегка локотком пепельную блондинку, и обе ни с места.
Я встал и подал им кофе.
- Ах, поставьте, мы возьмем сами, - отвечала, конфузясь, брюнетка.
Она встала, отряхнула начинавшие высыхать юбочки и, подойдя к столу, кликнула:
- Маньхен!
- Мм! - отозвалась Маньхен и, полуоборотясь, прищурила глазки.
- Бери же! - произнесла, продолжая беспрестанно
меняться в лице, чернушка.
Маня еще прищурилась, пока рассмотрела стоящий на столе кофе и торопливо отвечала по-немецки;
- Ich danke sehr, Klara; ich will nicht. (Большое спасибо, Клара; я не хочу (нем.))
- Отчего же вы не хотите согреться? - спросил я как сумел ласковее.
- Благодарю вас, - отвечала чистым русским языком Маня.
- Вы церемонитесь?
- Нет... я... не озябла.
- Чашка кофе все-таки вам не повредит.
Маня опять прищурила глазки, встала и, слегка покачиваясь на своих ножках, подошла к столику.
Теперь я рассмотрел, что платья обеих девушек были не совсем коротенькие, но на подъеме так, что все их полусапожки и даже с полвершка беленьких чулочек были открыты. Дождь на дворе не прекращался; ветер сердито рвал в каминной трубе и ударял в окна целыми потоками крупного ливня; а вдалеке где-то грянул гром и раскатился по небу.
- Гром! - проговорила Маня.
- Да, а вы боитесь грома?
- Я? Да, я боюсь грома; а моя мама... Ида... Они знают, что я боюсь.
- Хотите, мы пошлем сказать, чтобы о вас не беспокоились? Далеко вы живете?
- Вот тут, всего через две линии; тут магазин наш, магазин Норк.
Я отвечал, что знаю, где их магазин.
- Но посылать, пожалуйста, не надо.
- Нет, нет, не надо, как можно! - заговорила она, увидя, что я хотел повернуться к кухне.
- Нет, прошу вас, пожалуйста, не посылайте бедную старушку.
Я вызвался сходить сам.
- Ах, нет, пожалуйста, не надо!
- Но ваши будут беспокоиться.
- Нет, пожалуйста... Они догадаются, что мы с Кларинькой куда-нибудь зашли. Теперь я вспомнила, что они подумают, что мы ждем в школе.
Сколько я ни старался уговаривать Маньхен, она ни за что не соглашалась ни пустить меня по дождю, ни послать "бедную старушку".
А погода действительно разыгралась во всю свою финскую мочь; все небо заволокло черною, свинцовою тучею; удары грома катились быстрее и непосредственнее вслед за скользившими зигзагами молнии.
- Маня, сколько здесь книг! - сказала из угла, стоя у моего книжного шкафа, Кларинька.
Маня сощурила глазки и, держа в зубках отломленный кусочек сухарика, наклонила головку вперед по голосу Клары.
- Где? - спросила она очень внимательно и необыкновенно тихо.
- Вот целый шкаф.
Маня так и пошла к шкафу с чашкою в руках и кусочком сухарика между зубками.
- Вы любите книги? - спросил я, подходя вслед за нею к шкафу.
- Да, я люблю, - уронила она едва слышно.
- Сколько их тут! - удивлялась Клара.
Маня воззрилась в корешки книг, как газель в лесную чащу; сухарик так по-прежнему оставался неразгрызенный в ее зубках.
- Вы много читаете? - спросил я Клару.
- Я? Нет; я так читаю... когда захочется; а она всегда читает.
- Маньхен! - добавила она, - посмотри, целый Пушкин.
Маня передвинулась молча и опять стала глядеть в переплеты; я не сводил глаз с ее живых, то щурившихся, то широко раскрывающихся глаз и бледного, прозрачного личика.
Она читала названья книг с такою жадностию, как будто кушала какой-нибудь сладкий запрещенный плод, и читала не одними глазами, а всем своим существом. Это видно было по ее окаменевшим ручкам, по ее вытянутой шейке, по ее губкам, которые хотя не двигались сами, но около которых, под тонкой кожицей, что-то шевелилось, как гусеница.
Так прошло семь или восемь минут. Маня все стояла у шкафа, и червячок все ворочался около ее губок, как вдруг раздался страшный удар грома и с треском раскатился по небу. Маня слабо вскрикнула, быстро бросила на пол чашку и, забыв всякую застенчивость, сильно схватилась за мою руку.
Разлетевшаяся вдребезги чашка и зазвеневшая по полу ложечка испугали ее еще более.
Читать дальше