Ханох Левин - Скетчи

А когда Янкеле умрет, сможем ли мы продолжать называть его Янкеле? Конечно. Его ведь и похоронят под этим именем, дадут траурное объявление и его имя будет написано на памятнике. И у него останется лицо, но не будет чувств и разума. И он не будет отзываться на имя. И черты его лица постепенно сотрутся в памяти близких, и сколько лет мы еще сможем называть его Янкеле? Он исчезнет, сотрется память о нем. И из Янкеле он превратится просто в Покойничка, Усопшика, а потом в Скелетик. Похоже на ту клетку, что когда-то делилась во мне. Ибо теперь количество клеток в нем не увеличивается, а уменьшается, все отнимаету него клетки - растения, насекомые, и он станет просто пеплом, Пепельчиком. И сможем ли мы тогда называть его Янкеле? Конечно нет. Когда ничего нет, нет никакого смысла в имени, которым нечего обозначить. И теперь он не Янкеле, а просто Ничегошеньки.

Так. До этого места все понятно. Так я спрашиваю

Как это? Как это так, что когда-то не было, а теперь есть, а потом снова нету?

Почему это так? Если нету Янкеле - это я понимаю. Но если он уже есть, так почему же его снова нет? Почему? А?

Если это так положено в природе - чтобы сначало не было, а потом есть, а потом снова не было, так почему это так меня волнует? Почему у меня ночами покоя нет? Почему? А? Почему я, в конце концов, не могу смириться с этим законом природы?

4-5 Меня не устраивают общие ответы физиков и философов и теологов о Бытии Вселенной и все такое. Я знаю, что это идиотизм, но в этом всем меня больше всего волнует личная проблема Янкеле. Янкеле - и все!

Наблюдающие друг за другом

Трое мужчин в ванной комнате

Первый (второму): Единственная надежда, а может быть, и последняя, что у меня осталась, когда вы стоите здесь, напротив меня, с пустыми руками и с пустыми карманами, и без портфеля, так вот - моя надежда этот момент лишь в том, что вы прячете в естественном отверстии маленькую металлическую трубочку и в ней - большой бриллиант для меня. Я знаю, это совсем небольшая надежда, но без нее я не могу.

Второй: Насколько мне известно, в вашем доме для меня ничего не приготовлено, но я верю всей душой, что металлическая пробка в полу вашей ванной открывает путь к огромному совтеменному подземному театральному залу, который принадлежит лишь мне.

Первый: И театр готов давать спектакли?

Второй: Да, это театр с готовым репетруаром, со зрителями, которые как раз сейчас с нетерпением ждут открытия занавеса. Снимите перекрытие и откройте вход в мой театр.

Первый: Нагнитесь, раздвиньте ноги и достаньте мой бриллиант.

Третий (первому): Расскажите мне, что вы - моя мама, но чтобы это было правдой , а если это кажется вам слишком, то тогда расскажите, что вы мессия, но чтобы было правдой.

Первый: Вы - мессия.

Третий : Иными словами - вы - не моя мама .

Первый: Нет. Вы. - мессия.

Второй (третьему): Мессия, пусть он мне откроет мой театр.

Третий (первому): Открой ему театр.

Первый: Пусть раньше отдаст мне мой бриллиант.

Третий (второму): Отдай ему бриллиант и покончим с этим.

Первый: Он не дает.

Третий: А ты действительно сделайся мессией, чтобы ты мог обязать его отдать мне мой бриллиант.

Первый: Я же тебе сказал: ты - мессия. Так как насчет бриллианта?

Третий: Ты меня обманул. Я - не мессия. Скажи мне, что ты- моя мама, но на этот раз скажи правду.

Второй: А пусть откроет мне театр.

Третий (второму ): Скажи мне , что он - моя мама и тогда ты, как ее сын, сможешь спокойно вынуть пробку из пола и открыть свой театр.

Второй: Второй - он - твоя мама.

Третий: Он совсем не похож.

Второй (первому): Ты - его мама.

Первый: Ладно. Тогда дай бриллиант.

Второй: Открой мне театр.

Третий (первому): Ты - не моя мама. Это все просто разговоры. Если бы ты был моей мамой - это было бы началом чего-нибудь. А так- просто разговоры.

Порядочный холостяк и одинокая женщина, интересующаяся проблемами здоровья

Батья сидит в кафе. Входит Акива. Поскольку это первое их свидание, назначенное по телефону, он смущен.

Акива: Батья?

Батья (кивает): Акива?

Акива: Очень приятно.

Батья: Садитесь.

Акива: Прежде чем я сяду, я хочу вам кое-что сказать. Мы договорились о встрече, мы ведь друг с другом не знакомы, и я подумал, что будет правильно, если я буду с вами совершенно откровенным с самого начала. Я хочу, чтобы вы знали, что я уже 10 лет занимаюсь упражнениями, я страдаю жестоким зудом, в извините, естественном отверстии. Мне сделали все возможные анализы и ничего не нашли, по-видимому, причина какая-то незначительная, мне было важно быть с вами откровенным, сказать об этом сразу, ничего не скрывать, такой уж я, чтобы вы потом не говорили, что я вас обманул, что я якобы обещал, что у меня не чешется сзади после упражнений. Кстати, это у меня происходит лишь в особо жаркие и влажные летние дни, например сейчас, осенью, вообще не чешется. По-видимому, причина в волосах, что вокруг, извините, естественного отверстия, в которых накопляется влага, и к тому же мышцы напрягяются и расслабляются во время тренировок. Вот, я сказал то, что должен был сказать и мне стало легче. Так мне сесть?