Семен Липкин: Собственная жизнь - это клад

Еще одна цитата из мемуаров М. С. Горбачева: "Рукопись прочли десятки людей, которые стали заваливать ЦК письмами и рецензиями, представляя книгу "романом века"...

Я уверен, что описание борьбы писателя с государственным аппаратом, книга "Роман-воспоминание", станет документом истории нашей страны. Живописная галерея чиновников аппарата, писателей (тоже чиновников) - драгоценный материал для будущих исследователей советской эпохи.

Следует отметить, что в это время иным стал государственный аппарат. Горбачев, сам того не желая, нанес и поныне незаживающие раны одряхлевшему телу советского государства. Не умея, а может быть, и не думая расстаться с коммунистическим мироощущением, всегда бесчеловечным, совершенно не понимая нашей бессмысленной экономики, важного, решающего значения для нашей страны национального вопроса (из большевиков его хорошо понимал только убийца народов Сталин), Горбачев сделал главное: разрушил советскую систему. О том, что пошло дальше, говорить не будем, но должное неудачливому Горбачеву воздадим.

И вот по просьбе Рыбакова его принял на Старой площади секретарь ЦК КПСС Александр Николаевич Яковлев, второй после Горбачева человек в партии, о котором шла молва, что он инициатор и теоретик перестройки. Литераторы благодарно запомнили его знаменитую статью "Об антиисторизме", направленную против черносотенцев.

Я, как и многие, не раз видел и слышал А. Н. Яковлева по телевизору. Его облик, спокойная и (чего не скажешь о Горбачеве) интеллигентная русская речь внушали симпатию. Недавно я впервые увидел его близко. Это произошло на вручении Инне Лиснянской литературной премии журнала "Арион". Яковлев сидел рядом с нами. Лохматые брови, коренастый, с залысинами, сдержанно улыбающийся. Он сказал героине вечера, что ее строки: "Кого бы я не встречала, я встречала себя" есть продолжение мысли Канта.

Высказанные Рыбакову мысли Яковлева так важны для понимания не только видного деятеля партии, но и всей перестройки, что мне хочется их воспроизвести как можно подробнее.

- Мы с вами взрослые люди, - начал Яковлев, - фронтовики, будем говорить без обиняков, прямо и честно, да, я читал ваш роман, но не как секретарь ЦК, а как директор Института экономики. Штука сильная, написана хорошо, читается великолепно. Но у меня два замечания. Первое - вина Сталина в убийстве Кирова не доказана. Хрущев пытался доказать, но не сумел... в вашем романе действуют исторические личности, значит, вы должны придерживаться исторических фактов, а этот факт не доказан. Второе возражение - в романе много сексуального. Молодые люди, девицы только и думают, с кем переспать. Я тоже был молодой, но в наше время так не думали.

Рыбаков: - Сколько было вам лет, Александр Николаевич, когда вы ушли в армию?

Яковлев: - Семнадцать с половиной.

Рыбаков: - Не было бы войны, вы бы через год-два спали с девочками за милую душу.

Яковлев: - Особенно не настаиваю на этом. Главное - Киров.

Рыбаков ссылается на выводы комиссии старой большевички Шатуновской: доказано, что это сделал Сталин. И добавляет:

- Тираны не дают письменных указаний, убивая негодных. Почему же вы о Кирове требуете предъявить письменное указание?

Яковлев: - Сам-то Киров был такой уж святой?

Рыбаков: - Я не писал Кирова святым. Но не Киров убил Сталина, а Сталин убил Кирова.

Яковлев: - Меня поразила одна фраза Сталина. Он приказывает расстрелять белых офицеров, ему возражают, это незаконно. Сталин отвечает: "Смерть решает все проблемы. Нет человека - нет проблемы". Где Сталин это сказал? В его сочинениях такого нет. Вы действительно сами выдумали и приписали Сталину эту фразу?

Рыбаков: - Возможно, от кого-то слышал, возможно, сам придумал.

Беседа завершается предложением автору сделать некоторые поправки. Рыбаков сделал. Об этом Яковлев сообщил редактору "Дружбы народов" Баруздину. В журнале рукопись читается снова, 9 сентября 1986 года Рыбакова приглашают на заседание редколлегии журнала. Баруздин настаивает на своем: "Нужно убрать одностороннее, сугубо субъективное изображение Сталина". Но члены редколлегии - такие времена - уже не послушны главному редактору.

Аннинский: "Могучая, мощная, шекспировской силы вещь. Какое счастье, что она попала в журнал".

Калещук (заведующий отделом очерка): "Мы все изолгались... Пора кончать с этим... Считаю, что получить такой роман - большая наша удача".

Тер-Акопян (заместитель Баруздина): "Я восхищен романом и тоже считаю, что трогать там ничего бы не следовало. Но именно я имею дело с цензурой и вам прямо скажу - они роман не пропустят, на каждое слово Сталина потребуют письменное доказательство".