Ирина Лисовская - Чудо-юдо

Ирина Лисовская

Чудо-юдо

"Никогда я не буду любить," - еще в юности, давным - давно прочитала Наталья Сергеевна у Мирдза Кемпе и запомнила на всю жизнь. Но себе сказала: "Любить-то я буду, а вот стареть... Никогда я не буду стареть! Вот так вот вам всем!" - перефразировала она.

И действительно в свои пятьдесят она выглядела на тридцать пять: лицо гладкое, без морщин, глаза - большие, яркие, улыбка - ослепительная!

Она "бросала" свои жгучие глаза то вправо, то влево, натыкалась на восхищенные взгляды мужчин и испытывала удовольствие от этого взглядобстрела. Шея у Натальи Сергеевны была длинной, поэтому хочешь -не хочешь, а голову приходилось держать высоко. От высоко посаженной головы, от походки "а ля Клаудиа Шиффер" Натуся, как ее называли те, кто любил, казалась королевой.

А к королеве-то запросто не подойдешь и не спросишь у нее, к примеру: "Извините, где находится нофелет?" Вот и получилось у Натуси, что стареть то она не старела, но до сих пор прибывала в состоянии ожидания любви.

Наталья Сергеевна была человеком целеустремленным. Она готовилась к встрече с любовью ежедневно, как спортсмен к олимпийским играм. Вот почему она не позволяла лениться ни душе, ни телу. Она изнуряла тело всевозможными коллонетиками и шейпингами, очищала свой организм от шлаков по системе всех известных и неизвестных целителей, меняла прическу и цвет волос. Потому что знала - любят молодых, а не старых.

Все самое значительное приходило к Натусе с большим опозданием. Она жила в другом ритме, как будто на другой планете, где "дольше века длиться день". В иняз поступила позже всех своих одноклассников - в двадцать четыре года. Ребенка родила тоже позже всех - в тридцать. А любовь приготовилась ждать до пенсии.

Замужем была... когда-то. Но любовь и замужество не всегда одно и то же. Точнее - никогда.

После окончания ИНЯЗА Наталья Сергеевна поехала в Сибирь как декабристка, преподавать в институте английский. Познакомилась с "красой и гордостью" кафедры литературы. Стали жить вместе в комнате, которую снимала она. "Краса и гордость" был писателем. Пока непризнанным. Когда "краса и гордость" напивалась, она плакала и требовала признания своего таланта, хотя мало, что для этого делала. Натуся вдохновляла его, просила потерпеть и писать, как можно больше и лучше.

Но когда Наталья объявила "красе", что она беременна, писатель вдруг вспомнил, что его папа и мама давно не видели своего сына. Поэтому он возьмет недельку за свой счет и слетает к ним на Дальний Восток, в Комсомольск - на - Амуре, а потом они непременно решат свои проблемы.

Больше Наталья Сергеевна не видела его никогда. Пришлось возвращаться в Питер к своей единственной любимой бабушке и воспитывать Тислу вдвоем.

Клавдия Федоровна, а в быту просто Клавдея, как назвал ее муж, была толстой и маленькой. Ее когда - то миленькое личико теперь напоминало блин с дырками и пупырышком. Дырками, вернее дырочками были два глаза и рот, пупырышком был нос.

Ей тоже было пятьдесят, и выглядела она на все пятьдесят пять. Клавдея все получила вовремя. Вовремя вышла замуж за красивого Витю, который на пять лет был ее старше. Вовремя поступила и окончила экономический институт, где и познакомилась с Витей, вовремя родила ему детей - мальчика и девочку. Мальчику уже шел двадцать восьмой год и жил он почему-то всегда с бабушкой в Москве. А девочке - двадцать четвертый, и жила она с мамой в Петербурге.

Наталья Сергеевна и Клавдия Федоровна дружили с первого класса и продолжали дружить до сих пор. Дружба заключалась в том, что Наталья Сергеевна заходила иногда к Клавдее, чтобы сравнить, насколько она, Натуся, помолодела, и насколько Клавдея набрала в весе и в годах. Клавдия Федоровна всегда очень искренне восклицала одно и тоже: "Господи, ты опять помолодела!" На что Натуся сплевывала три раза через плечо и говорила: "Не сглазь!"

Клавдия в душе завидовала Натусе. Хотя у Натуси, кроме вечной молодости, сына - бездельника и кота ничего не было. Они жили в коммуналке с "соседями - невидимками", как называла их Натуся. Соседи почти никогда не выходили из комнаты.

А Наталья Сергеевна завидовала Клавдии Федоровне. У Клавдии Федоровны был хорошо зарабатывающий муж, вместе с Клавдеей потерявший на дорогах жизни красоту и стройность. Он был такой же толстый, как и она, с большим животиком и таким же лицом в виде блина. И выглядел он в свои пятьдесят пять на все шестьдесят. У них была хорошая по российским меркам трехкомнатная квартира, заставленная мебелью и застланная коврами. Клавдея и Витек (так называла его жена) ходили по квартире боком.