Николай Гарин-Михайловский - Том 3. Очерки и рассказы 1888-1895

— Что говорить! Из-за этого уж, прямо сказать, и платим будто лишки.

— Так не жалей, батюшка, не жалей… Земля моя хорошая, дай тебе бог засыпаться хлебом от моей земли.

И видя, что крестьянин убеждается, старуха спрашивала:

— Ну, что ж, надумался?

— Да, видно… Что же станешь делать?

— Ну и с богом… А вот, не дай бог, лихоманка тебя схватит или живот, — приходи, батюшка… Приходи — безо всякого.

— Спасибо…

— Ну спасибо, батюшка, и тебе, я за тебя богу помолюсь… Что тебе день? Ты — день, другой — день, а мне старухе помощь. С миру по нитке — голому рубашка. Я, батюшка, прямо… Мне что таиться? Что было вот наследственного, то ведь и осталось… А от мужа да зятя долги одни остались… Все, батюшка, сплатила, все — до копейки! Внучатам-то, — старуха радостно понижала голос, — чистенькое, как яичко облупленное, достанется именье-то.

— Ну, до увиданья, Наталья Ивановна, — подымался со стула крестьянин.

— Ну, прощай, батюшка, прощай…

Барыня жала руку и провожала гостя.

— Хоть уж дорого, да уважительная, — говорили окружные крестьяне. И если спрашивали их: «Что за человек барыня Ярыщева?» — отвечали в один голос: «Одно слово — не было такой и не будет… Уважительная барыня!..»

А Кирилл Архипович все подвигался с базара ближе к усадьбе и все думал. Уже показалась церковь соседнего села Дмитриевского, когда вдруг в его голове мелькнула счастливая мысль. В Дмитриевском он повернул свою невзрачную лошаденку в ту улицу, где жил староста Матвей Федорович, и остановился у ворот просторной, в три окна срубленной избы. Изба и все постройки на дворе имели аккуратный вид той зажиточности, при которой как-то само собой хозяин не ленится и гнилое бревно своевременно заменить новым и свежей соломой крышу укрыть, а то заменить эту опасную крышу и глиняной, которая не вспыхнет, как костер, от одной случайной искры.

Был праздник, и хозяин избы сбирался в церковь В ожидании благовеста староста, в новой синего сукна поддевке, ходил по двору и заглядывал от нечего делать то в тот, то в другой угол своего двора.

— Ах, здравствуйте, — приветствовал его с своим обычным растерянным видом Кирилл Архипович, появляясь в калитке, — а я ведь к вам.

Матвей Федорович видел и сам, что приказчик приехал к нему, и в это мгновение его занимал лишь вопрос: насчет чего мог бы приехать этот приказчик?

— Заходите, — флегматично пригласил староста,

— А я ведь на лошади.

— Ну так что? Во двор заезжайте, а то так привязать можно.

— Так привязать, что ль? не уйдет, чать.

— Куда ей уйти? не рысак.

— Какой рысак!

Кирилл Архипович вернулся к лошади, а за ним вышел на улицу и хозяин. Пока приказчик привязывал лошадь, хозяин неопределенно глядел на его немудрую плетушку, немудрую запряжку, немудрую лошадь.

Кончив, Кирилл Архипович облегченно произнес:

— Ах, ну здравствуйте еще раз…

— Здравствуйте и вы. В избу, что ль, пойдете?

— В избу, Матвей Федорович.

В избе Кирилл Архипович поздоровался с хозяйкой и, присев на лавку, стал беспомощно вытирать пот с своего высокого лба.

— Выйди-ка на часок, — бросил мимоходом хозяин жене, и, когда та вышла, Матвей Федорович плотно притворил дверь, подсел к приказчику и прямо подошел к делу:

— Вы насчет чего же это?

— Да вот посоветоваться заехал, Матвей Федорович… Такое дело, такое дело, что и не придумаю.

И Кирилл Архипович рассказал, в чем дело.

— Гм! — пропустил в нос староста.

— Я вот что надумал… Уж бог с ней, с ценой… двенадцать рублей на базаре просят, ну и мы от людей никуда не денемся. Нынче вот праздник, народ пока свой хлеб не зажал… чать, не зажал.

— Нет, не зажал.

— Что б нынче миром бы к нам? Половину денег на руки, а половину до продажи.

— Не сообразишь ведь всех, — нехотя и лениво ответил староста.

— О?

— Мир.

— Да, вот мир разве…

Кирилл Архипович вздохнул и замолчал. Молчал и староста.

— А то нельзя ли как-нибудь, Матвей Федорович?

— Да ведь я-то что тут? Главное дело, больно вы уж с вашей барыней работой облагаете: обижаются ведь которые…

— Так ведь, Матвей Федорович, против людей и спокой у нас…

— Это так, за это спасибо, а вот лишечки-то: всё будто так…

— По-настоящему и сеять-то бы по нынешним временам не след, — вильнул Кирилл Архипович.

— Да где уж вам сеять? Тут своя крестьянская работа отбивается…

— Этак, Матвей Федорович… Да нет, видно, бросить же надо.

— Ну, там картошку для домашности, а то что ж выкручивать…