Сергей Литовкин - На флоте бабочек не ловят (Рассказы соучастника)

К вечеру у нас с Сашей здорово разболелись животы. Наверное, витамины у доктора были сильно просроченные. Мы к нему лечиться не пошли, потому, что при таких симптомах он всегда ставит диагноз - аппендицит....

* * *

Партсобрание прошло под знаком борьбы с заразой - долларом и со мной, как с разносчиком этой заразы. Сразу после оглашения повестки, командира пригласили на мостик, и он уже не вернулся на поле идейной брани. Возможно, это приглашение он спланировал заранее. Вступившемуся было за меня Саше, досталось самому, как соучастнику. Еще ему замполит припомнил прошлогоднюю стычку с патрулем где-то на танцах. Больше никто не пикнул. Решение было гуманным поставить на вид, мне, естественно, а не доллару.

- Хорошо, что ты прикомандированный, - сказал Олег после собрания, Своего истоптали бы всмятку.

- Где у вас это, - обратился ко мне замполит.

- Заберете? - обрадовался я.

- Ну, уж нет, храните. В базе посоветуемся с руководством и примем решение, - поднял он указательный палец, - Это ж - ВАЛЮТА.

В его произношении каждая буква в этом слове была заглавной и вызывала отвращение. С того дня ко мне надолго приклеилась кличка - валютчик.

* * *

Возвращение в базу было неожиданным. Мы уже недели две ждали заправку топливом и продовольствием с какого-то танкера, но встретиться с ним никак не удавалось. Питание однообразное. Выгребли все баталерные припасы и заначки. Большой ларь с картошкой и овощами, установленный на баке, сорвало с креплений и смыло волной еще месяц назад во время шторма где-то около Мальты. Очевидцы успели заметить, как он воспарил над палубой и пронесся в пяти дюймах от надстройки со скоростью встречного экспресса Октябрьской железной дороги. Из крупы у нас - только немного риса, а из мясных продуктов - только консервированные деликатесные говяжьи языки в желе. Я с тех времен никогда не допускал представлений о языке в кулинарном смысле, да и к рису отношусь с предубеждением.

Говорят, что окончание моторесурса нашего корабля было для всех неожиданностью, причем продлить его без капремонта никто не решился

регламенты, однако. Срочно в базу - решило руководство. Заправлять нас, естественно, не стали и еще дней пять - шесть предстояло оставаться "язычниками". А ведь баталер-кормилец эти консервы наверняка берег для выгоднейшего бартера.

* * *

В базу нас сразу не пустили и оставили ночевать на внешнем рейде, предупредив, что с утра будет заслушивание по результатам похода с прибытием на корабль комбрига со свитой. Всю ночь вылизывали пароход, драили медяшки, писали доклады и справки. Шел инструктаж личного состава о том, как правильно отвечать на провокационные и дурацкие вопросы. Готовился праздничный завтрак из известных деликатесных продуктов - "язык проглотишь".

Утром, после бессонной ночи корабль, ведомый командиром, блестяще швартанулся на свое штатное место. Подтащили сходни и на борт, отдавая честь флагу, словно отмахиваясь от назойливых насекомых, проследовали один за другим крупнозвездные офицеры, числом не менее двадцати.

Заслушивание в кают-компании проходило спокойно. Результаты похода были приличными: задачи выполнены, люди живы, техника условно исправна. Диссонансом прозвучала лишь баллада замполита о его поединке с долларом, который пытался искушать личный состав. Моя роль троянского коня, носителя коварной зелени выглядела роковой. Это выступление внесло некоторую живинку в массы и проверяющие, сдерживая улыбки, разошлись по постам в хорошем настроении. Меня подозвал к себе начальник политотдела, потеребил мою галстучную заколку и, повернувшись к замполиту, повелел:

- Сдать в банк.

Я ляпнул, - Спасибо, - и попросил разрешения удалиться. Тот, по отечески кивнув, мечтательно погрузил взгляд в украшение кают-компании - картину морского сражения времен парусного флота. Замполит бдительно прочесал левым глазом картину, не отрывая от меня взора правого глаза. Уходя, я слышал басок НачПО:

- А тебе, дорогой, пора в академию. Перерос ты здесь себя, перерос. В ответных словах замполита сквозила глубокая сыновья благодарность и горечь от возможного расставания. Я быстренько вышел в оптически - мертвую зону относительно политруководства и успешно покинул кают-компанию.

В тот же день под конвоем пропагандиста N-ской бригады я отправился в банк.

Девушка из банковского окошка в ответ на просьбу принять пять долларов, нажала на какую-то кнопочку, вследствие чего из боковой дверцы появился мужчина не первой молодости в сатиновых нарукавниках.