Рената Литвинова: Нелюбовь

- Схожу за сигаретами, - встает. Рита остается одна на кровати. Окно раскрыто. Ночь. Дует из окна. Она лежит, завернутая в чистую, накрахмаленную простыню. Ветер волосы шевелит, край простыни в ногах шевелит. Он приходит, садится на край постели, курит. Она ему говорит из темноты:

- Но все равно, я все думаю, все равно,

если вернуть все назад, я бы опять поступила так же.

Он оборачивается. Она говорит:

- Ах будь всё неладно или ладно... Длинный сегодня у меня день.

Она встает, перегибается через подоконник. Он отстраняет ее, закрывает окно, говорит:

- Не надо, можно свалиться.

Замотавшись в простыню, она ходит вокруг него в темноте. - Почему ты вдруг так испугался... открытого окна?

- Их надо бояться. Открытое окно - это опасно, - говорит он.

- Ну скажи, что такое? Я не понимаю.

- Я был лет шестнадцати, когда моя мать разбилась. Меня разбудили утром, когда она уже была мертвая.

- Как разбилась?

- Ее стали искать, нашли на подоконнике ее туфель. Второй туфель был на ней. Она разбилась. Что это было, никто точно не знает.

Рита не стала больше спрашивать. Она помолчала, ожидая, что он сам ей что-то расскажет. Он просто курил, рассматривая ее профиль.

- Ты можешь меня отвезти? Или нет, я сама... Вы лежите... - она то говорила с ним на "вы", то переходила на "ты".

- Ты не останешься?

- Я не умею. Так сразу оставаться.

Критический солнечный день.

Она шла с Мишей по улице. Она спросила его:

- Сколько времени?

- Уже час дня.

- О! - сказала она и быстро пошла к телефонной будке. Он хотел зайти в будку вместе с ней, но она незаметно не пустила в нее, вместо этого отдала ему свою сумку.

- Кому ты звонишь? - заунывно спросил он. Она не ответила, а с беспричинной радостной улыбкой прикрыла дверь. Это ему показалось подозрительным. Ему это не понравилось. Он поставил ее сумку между ног на землю, достал ручку. За ее спиной он щурясь стал рассматривать, какой номер она неконспиративно набирает. Он записал его по цифрам на чуть вспотевшей от волнения руке. Сомнения вызвала только первая цифра - и он поставил над ней вопрос: то ли 3, то ли 2. Записав, он сжал ладонь, чтобы она не заметила. Она как раз повернулась к нему, посмотрела на него. Он не понимал, кому она звонит.

Она звонила фотографу. Она старалась говорить с ним нейтральными словами.

- Да! Да! Приду через час! Да. - Он еще что-то ей говорил, но она, сказав самое важное, не стала рисковать дальше, а положила побыстрее трубку. Она вышла на воздух. Ей немного стыдно было смотреть в глаза Мише. Он нес ее сумку. Спросил:

- Куда ты хочешь пойти?

- Я не могу... - сказала она безропотным голосом. Она не поднимала лица, и опытному проницательному человеку сразу бы стало подозрительно, но Миша не был таким. У Риты нелегко получалось вранье. Она сделала умоляющее лицо: - Но мне очень нужно, и ты увидишь, к вечеру мы обязательно

встретимся. Обязательно.

- Я буду ждать, - поверил он ей. - Только не переживай так.

- Ладно. Иди, - сказала она ему, оттолкнув его пальцами. - Я буду ловить такси.

- Я помогу. Куда тебе?

Рита совсем не хотела называть, куда ей было нужно. Она нервничая сказала:

- Ну иди, иди. Не помогай мне.

Он, как обычно, послушался ее и пошел, оглядываясь, зажав в кулак руку с цифрами.

Вечер настал.

Рита лежала с фотографом на постели, завернувшись в полотенце. Он же, докуривая, лежал под одеялом, торчали только его голые плечи. Он говорил:

-Ну давай, иди под одеяло. - Тут позвонил телефон. Рита вздрогнула. Отчего-то она испытывала тревогу, и он уже поднес руку к трубке, она сказала:

- Не бери!.. - Но он уже взял и уверенным тоном сказал: - Да! Да. Да... - Тон с каждым "да" у него менялся. Очень удивленный, он протянул ей трубку и сказал: - Тебя какой-то Миша. Кто такой Миша?

- Боже мой... - тихо-тихо сказала Рита, зажав руками рот и правую щеку. - Ну зачем ты взял трубку?! - Он держал трубку в руке. Он хотел ее положить, разъединить. Но это было бесчеловечно. Она взяла трубку, и уже наверняка зная, что скрывать нечего, сказала:

- Да... Зачем ты звонишь? Тебе не надо было этого делать. - Она говорила это с большим сочувствием. - Ой нет! Не надо, не надо, - быстро заговорила она. Фотограф тоже заволновался вслед за ней. Смешно было смотреть, как его озабоченное лицо теперь не подходило, не сочеталось с белой постелью рядом с девушкой. - Не приезжай. Не надо. Я прошу тебя, не позорься, пожалуйста, не надо, это я тебе точно говорю... - Тут их разъединило. Она потрясенно сказала: - Он сейчас приедет.