Сергей Лукницкий - Из бранных книг (рассказы)

Но в чем это дело, не пояснил.

- А где же работают жильцы? Основное их дело в чем?

- А кто где. Но с обязательным условием - не покидать пределов строения.

- Что же, они изготавливают нечто такое, что потом обменивают на...

- Да. Дело все в том, что нашего дома на этой площади все боятся. Попробуй не обменять кусок плохо отесанного бревна или старую паклю на что-то стоящее под угрозой оружия.

Да, - согласился я, - под угрозой оружия я и сам бы наверное, отдал вам, да не за паклю, а просто так, все, что у меня есть.

- Но вы меня немножко перебили... А впрочем, как хотите, можете задавать вопросы.

Естественный вопрос возник у меня сам собой.

- И что, никто не вздумал изменить форму своего существования?

- Почему же, были и такие, - сказал провожатый. - Вот кельнер, который вас обслуживал в кабачке, где мы познакомились, он тоже жил когда-то в нашем доме. Потом убежал, в него стреляли. Но не попали. Пытались притащить его силой - не удалось.

- Но, по-моему, он неплохо себя чувствует в этом кафе, зачем же его тащить назад в дом?

Мой собеседник не удостоил меня ответом.

- Или взять девицу, - продолжал он, - которую вы тоже видели. С трубой, помните? Она ведь и стихи пишет. И такие, знаете ли, стихи. Сидела у нас в чулане несколько дней. Не знаю, как ей удалось из него выбраться.

- Но она тоже не жалуется теперь на свою жизнь, - настаивал я.

- Не жалуется, - согласился мой спутник. - А может, и жалуется, не знаю. У нас, оттого что она сидела в чулане, ее все знали, а там она на своей трубе сыграет раз-другой, да и все. Кому такая свобода нужна!

- Значит, вы все-таки сами считаете, что в вашем доме со свободой не густо?

- Ну почему же! Сейчас, пожалуйста. Вот обратите внимание, - и он сделал жест рукой, приглашая меня осмотреть стены коридора, по которому мы шли, сплошь испещренные всякого рода надписями, явно направленными против сегодняшнего хозяина.

- А как сам к этому относится?

- А он их почти не видит, потому что редко бывает в доме. Он ходит по площади вместе со своей женой, размышляя, что бы еще перестроить в нашем доме.

- А что у вас вообще можно перестроить? У вас же очень мрачно, - сказал я.

- Конечно, но это стиль нашего здания, экзотика, если хотите. Заметьте, вы все-таки предпочли осмотреть наш дом, а не любой другой, имеющийся на этой площади.

- Да уж, - сказал я, вспоминая, что левый ботинок, носок, ну, конечно, и правый придется теперь выбросить.

Страшный крик в это мгновенье остановил меня. Но не моего собеседника.

- Что это? - в испуге спросил я, хватая его за рукав.

- Не обращайте внимания, - сказал мой собеседник. - Это семейная вражда. Раньше они делали это тихо, чтобы не мешать прошлому хозяину, он не любил шума, ну, а поскольку новому хозяину сейчас все равно, вот они и кричат.

- Может быть им нужна помощь?

- Никакая помощь им не нужна. Много лет назад две смежные комнаты были заняты двумя семьями. И вот уже долгие годы идет спор о том, кому принадлежит крошечный коридорчик между ними. И та и другая стороны находят все новые аргументы, чтобы оттяпать у соседей этот коридорчик, как будто он их спасет. Представители и той и другой семьи часто ловят нашего хозяина или его жену в коридоре за рукава и шепотом, конечно, предъявляют свои права на этот коридорчик. А хозяин и сам не знает, кому должны принадлежать эти несколько сантиметров, поэтому не любит здесь бывать. Вообще быть хозяином такого дома тяжело. А вот еще одна квартира, - продолжал провожатый, - из тех комнат. И не поверите, до чего дошло: восемь раз за неделю жильцы переставляли стены. И до того дошли, что и стены убрали, а поставили ширмы, чтобы удобнее было переставлять.

- Но все, что вы рассказываете, свидетельствует о том, что жить в таком доме невозможно.

- Те, кто так говорил о прошлом хозяине, бродяжничали перед домом, а потом где-то пристроились в других концах площади. Сейчас нам без них скучно.

- Но сегодня у нас появились другие "развлечения" (он сделал ударение на этом слове) - злоумышленники. В каждой квартире их теперь столько, что даже хозяин точно не знает, кто и что у кого украл.

Мы довольно долго шли по коридору. Но я все еще не рискнул попросить моего спутника зайти в какую-нибудь квартиру. Вдруг страшный грохот заставил нас остановиться. В тусклом голубом свете гниющих бревен мы увидели, что в потолке образовалось отверстие, попросту - дыра, причем одно бревно повисло, едва не зацепив меня и моего провожатого, и под потолком чьи-то отчаянно дрыгавшиеся ноги. Видно, человек изо всех сил пытался взобраться обратно. Это ему не удалось. Он шлепнулся прямо перед нами, как проколотый мяч в лужу. Мой собеседник поднял его за шиворот, дал ему легкого пинка, отчего тот, всхлипывая, побежал по коридору, не разбирая дороги. Мы постояли еще немного под отверстием в потолке и пошли дальше.