Андрей Лунев - Подарок

Шторм (нечаянно жестикулирует): Когда я подполз близко, я увидел, что на снегу лежит не человек, а совсем маленький (показывает) человечек... Это был... (Пауза, Шторм сглатывает воспоминания)

Антуан: Шторм снял перчатку и потянулся к Его лицу.

Шторм: Я коснулся губ, но ребенок не дышал. ГЛАЗА Его были спокойно закрыты. Тогда я потянулся к Его ГЛАЗАМ и... Надавил на веки...

Антуан (к зрителям): Знаете, как это делают врачи?

Шторм (перебивая, опять пытаясь вернуть свое Я, прежнего, решительного Шторма): Так вот. Глаз у него не было.

Антуан: Под веками младенца не было глаз... Там не было совсем ничего, но и пустыми они тоже не были. Казалось, они излучали, как прожекторы, черный свет... Который подхватил сознание летчика, завертел его, смял как бумажку и отбросил прочь... Последнее, что он помнил, это свою растопыренную руку, закрывающую этот нестерпимый свет и какой-то хруст, и сознание померкло...

Шторм: Когда я очнулся, вставало солнце. Я попробовал пошевелить руками, но пальцы как будто склеились вместе...

Антуан (буднично, просто): От крови?

Шторм (не сразу реагирует на вопрос): Я поднес ее ко рту и лизнул... И ты знаешь, что самое странное... Кровь не была соленой... Она была СЛАДКОЙ... И это была не кровь... Сначала я не понял, почему, но когда встал и оглянулся... Он лежал передо мной... Вернее, его голова, все еще прекрасная... (плачет, ищет оправдания) Видишь ли, я нечаянно ударил Его тогда, испугавшись... И голова отломилась... Все остальное лежало тут же, разбитое на мелкие осколки... Сверкало в лучах восходящего солнца. Мне надо было идти. Я собрал все, что мог и попробовал на вкус... Ну да, так и есть, сахар...

Антуан: Младенец был - чистый сахар

Шторм: С начинкой из мармелада... И это был мой рождественский подарок.

Антуан: Сахар очень питателен. Летчику хватило сил перейти горы и спастись. Но он уже не тот, прежний Шторм. Броня треснула, в нем навсегда поселилось сомнение... Две вещи не дают ему покоя. Мармелад, который он не будет любить всю оставшуюся жизнь и мысль о том, что хрупкого Христа он ударил нечаянно.

Конец