Джалил Мамедгулузаде - Свирель

Эриванский начальник Петров"

Предписание послано из нашего управления, подписано на-шим начальником Петровым, а написал его...

Кто же писал это злосчастное предписание?

Я, несчастный, горемычный Мирза-Аббас Фарзалиев, пере-водчик его высокородия Эриванского уездного начальника.

Да! Постепенно проясняется сознание, и я начинаю отличать сон от яви, начинаю понимать, кто виновник всей этой нераз-берихи.

А все дело заключается в следующем. Кто хочет узнать суть этой истории, пусть потрудится прочитать следующие строки. Клянусь аллахом и всеми святыми, будь я на месте начальника, схватил бы этого проклятого переводчика Мирза-Аббаса за горло (это я о себе говорю) и так сжал бы, чтобы он задохнул-ся, и тогда, после смерти, пришел бы в себя.

Месяца два тому назад, с разрешения начальника, я ездил в деревню повидаться с матерью. Пробыл я там всего одну неделю. Но что это была за неделя!

Благодаря двоюродному брату Пирверди наше село, как мне запомнилось, показалось мне райским уголком. Пирверди так искусно играл на свирели, что, слушая его, я забывал даже о еде.

Мой двоюродный брат содержал овец, которых пасли чаба-ны-курды. Но и сам он постоянно находился при отаре и, как все чабаны, научился играть на свирели. Играл он с особенным мастерством. Слушать его приходили даже из соседних сел. Что касается меня, то я целиком был захвачен его игрой. На-конец я решил тоже научиться играть, авось, аллах даст, я бу-ду играть не хуже Пирверди. Узнав о моем намерении, двою-родный брат подарил мне свою свирель. И когда кончился мой недельный отпуск, я аккуратно уложил свирель в коробку и об-ложил ее ватой, чтобы в дороге она не сломалась.

Я вернулся в Эривань. Войдя в свою комнату, я первым де-лом извлек бесценный подарок и, не почистив платье от пыли, не отдохнув с дороги, прижал свирель к губам. Но... сколько ни дул, свирель безмолвствовала... Я складывал губы на все лады: то прижимал к ним инструмент, то держал поодаль. Си-пит свирель - и только! Утомившись порядком, я спрятал ее в ящик и, огорченный, ушел на работу.

Вернувшись с работы и еще не пообедав, я опять взялся за свирель и опять начал дуть в нее. Тщетные усилия! Я решил, что свирель в дороге испортилась, но, внимательно осмотрев ее со всех сторон, убедился, что она цела и невредима.

Велик аллах! Свирель цела, но не издает ни единого звука.

Я отложил ее в сторону, пообедал и вышел погулять. Вер-нувшись, я опять взялся за инструмент, но он продолжал толь-ко сипеть.

Великий творец, что это за несчастье! И за что ты лишаешь меня удовольствия, которым обладает любой чабан? Чем я со-грешил перед тобой?

Эти страстные обращения к аллаху тоже не помогли, - как я ни бился, свирель не звучала. Я стал до мельчайших подробностей припоминать, как играл Пирверди; воспроизвел все его движения: как он держал свирель, как складывал паль-цы, сжимал губы. Стараясь в точности подражать двоюродно-му брату, я не упустил ни одной мелочи, но проклятая свирель продолжала упорно молчать в моих руках.

Однажды утром, встав с постели и одевшись, я наспех вы-пил стакан чаю, чтобы бежать на службу, но перед тем как выйти, на всякий случай опять поднес свирель к губам...

Ах, какое блаженство! Свирель зазвучала, она издала один из тех звуков, какие извлекал из нее Пирверди...

Ах, брат мой, где ты? Я бы крепко обнял и расцеловал те-бя, мой добрый, мой любимый брат!

Взглянув на часы, я обнаружил, что уже на полчаса опоз-дал на работу. Несколько раз я поцеловал свирель, осторожно положил ее в коробку и выбежал на улицу. Ах, как прекрасен мир! Солнце, жара, уличная пыль, люди, горы, камни, трава, деревья - все они в это прекрасное утро выглядели как-то по особенному и словно поздравляли меня, весело улыбаясь. Моя свирель запела!..

Прибежав в канцелярию, я радостно приветствовал сослу-живцев, а некоторым шепнул на ухо, что свирель моя зазву-чала.

Я сел на свое место, достал бумаги и начал писать. Но я плохо соображал, что пишу, разговаривая с сослуживцами, не понимал, что говорю. Все мои мысли были со свирелью. Я по-ложил часы на стол и трепетно следил за стрелками, мысленно гоня их к трем, чтобы схватить шапку и бежать домой.

В этот момент меня вызвал начальник:

- Сейчас же напиши кермечатахскому старшине приказ, чтобы собрал у населения пятьдесят четыре повозки и второго нюня доставил в Эривань в распоряжение командира казачь-ей части полковника Афанасьева. На этих повозках казачья часть выедет в лагеря - в деревню Канакир. Напиши, что приказ подлежит обязательному исполнению в срок, иначе старшине нагорит...