Юрий Мамлеев - Крылья ужаса

- юноша и девушка.

- Прямо к нам, прямо к нам! - с хохотком повторял этот веселый человек с брюшком и бородкой.

Люда, инстинктивно почувствовав свое, направилась вместе с Ваней и братом туда.

За бревнышками и между забором образовалась уютно-московская маленькая лужаечка, где сидели эти трое: веселый, неопределенного возраста, который представился Сашею; молодой человек Сережа, и девушка Лиза. На травке лежали бутылочки пивца и винца и весьма разнообразная закуска.

- Я вас узнал, - смеясь, говорил Саша, - хотя мы незнакомы, но я вас узнал. Свои люди.

- Конечно, свои, свои, - умилился Ваня. - А кто же мы еще. Не из океана же вылезли.

- Давайте, друзья, выпьем за смерть, - подхватил вдруг Леонид. - Ведь пьют же за супротивника.

- Да мы ее метлой, метлой! - возмутилась Лизочка. - Выпьем, чтоб ее не было.

- Действительно, хорошо! - захохотал Саша. - Смотрите, из-за такого тоста и кошка помоечная к нам идет и тоже бессмертия хочет!

И правда, тихая, поганая кошечка, не боясь, подошла к этой шумной компании, точно присоединяясь.

Все подхватили тост и выпили ясно, без тоски. Да и кошка помоечная мяукнула при этом. Лизочка посмотрела на Люду.

- Сестру, сестру в тебе я вижу, Люд, - пробормотала она. - Вот как бывает:

сестер и братьев вроде полно на улице, но ты - особая сестра, самая близкая...

- Это почему же?

- Не знаю, Люд. Я ведь сирота. А в твоих глазах - мое есть, что скрыто, а не только то мое, что у всех у нас есть.

- А где ж отец да мать?

- Смерть они не победили, Люд. Потому и нет у меня отца с матерью. Зато Рассея есть. Этого для меня достаточно, и на тот свет хватит.

- Ах, вот ты какая, Лизочка, - и Люда поцеловала ее. - Тогда мы сестры навсегда.

Но тут вмешался Сергей. Он был странен, сер, и теперь совсем не выглядел молодым.

- Ребята, - проговорил он неожиданно и сурово, - я считаю, что смерть можно победить чем-то еще гораздо более чудовищным, чем сама смерть. Но что может быть чудовищнее смерти?

Саня чуть не упал от восторга, всплеснув руками.

- Да где ж это искать, кроме как внутри нас, - заговорил он, опомнившись от хохота.

- Конечно, конечно, - подхватила Люда. - Только внутри нас это и есть. Такое чудовищное, что и смерть испугается. Только как это чудовищное открыть в себе?

Оно ведь просто так не валяется, а глубоко скрыто. Не каждому дано его видеть, а тем более знать. Помоги, помоги нам открыть это чудовищное в себе, Сашенька, помоги. Недаром мы встретились - так блаженно, так неожиданно в углу этого дворика. Посмотри, как Леонид ждет...

Саша посерьезнел и внимательно посмотрел на Люду.

- Эх, Люда, Люда, - вздохнул он и опрокинул в себя полстаканчика недопитой водки. - Что ж, если б я знал, разве я такой был, на человеков похожий? Да я б тогда знаешь в кого б разросся?! Ты бы меня и не узнала, - и он недоуменно развел руками. - Да я б тогда и сам себя не узнал, Люда, откровенно-то говоря. Я и во сне даже иной раз сам себя не узнаю. Такой огромный становлюсь и ничего про вашу жизнь, человеческую, не знаю. А как из сна выхожу - то не помню про ето. Не тот человечий умишко, чтоб помнить про такое. Вот так.

- Ох, Сашенька, - разохалась Люда. - Вот как, бредешь, бредешь, и вдруг своих найдешь. Кто б мог подумать, что встреча такая будет, с тобой и с Лизой, ни с того, ни с сего...

Тут же подняли тост за "ни с того, ни с сего".

А потом настала тишина. Казалось, все бури улеглись на время в душе. Поганая кошечка разлеглась рядом, удовлетворенная. Тон в молчании задавал Леонид. Словно он ушел в поиск неизвестно чего. Да и не пил он почти.

И разговор потом возобновился, обрывистый, но многозначительный. Поговорив так с часок, обменялись адресами, зная, что дружба будет. Только Леонид оставался сам по себе. Дул ветер, тайно и близко шелестели травы и листья на березках, и в воздухе стояло что-то грозное.

Люда, поцеловав опять сиротку - Лизу, увела своих, да собственно Ваня куда-то исчез, и они опять оказались вдвоем с так и неразгаданным Леонидом. Люда решила отойти ненадолго, что-то купить, а потом опять забрести к своему брату...

Вернувшись к нему, она вздрогнула: что-то произошло с ним.

Лежал он скомканный, надломленный на диване, свернулся, как измученно-избитая кошка, потерявшая ко всему интерес.

- Что, что с тобой?! - вскрикнула Люда.

И Леонид ответил. Он медленно повернул к ней свое полное ужаса лицо и закричал:

- Я не хочу умирать! Все кончено для меня! Все кончено!

- Как все кончено!?

- Я не хочу умирать! - взвизгнул Леонид опять. - Пойми ты это! Нет во мне сейчас ничего сильного и ничего чудовищного. Одна смерть в душе.