Юрий Мамлеев - Крылья ужаса

- Что ты говоришь, как же не в этом дело?! - вскричала Люда.

- Я умираю, умираю! - закричал вдруг Леонид, и он, вскочив со стула, опять забегал по комнате, крича так, как будто вера - это одно, а его смерть - совсем другое. Кончил кричать он как-то мертво и пусто, сел, выпил чай из блюдца и захохотал.

Люда в ответ тоже захохотала. Так и хохотали они, брат и сестра, одни в этой комнате.

- Ты знаешь, - прервав, начала Люда. - Одному моему приятелю удалось съездить в Индию, и он встретил там Гуру. Учитель спросил его, что он больше всего боится в жизни. Мой приятель ответил, что смерти. В ответ индус так захохотал, просто невероятно, он хохотал почти четверть часа, настолько ему было дико, - что человек боится такой ерунды, такого простого перехода, как смерть.

- Лучше бы он хохотал не над смертью, а над жизнью, - мрачно ответил Леня. - Все равно для меня смерть - загадка и ужас, пусть хоть вся Индия хохочет над этим! А вот над жизнью пора, пора уже давно похохотать, Люда...

- Да, непонятно еще над чем и почему этот индус смеялся - заметила Люда. - Потому что другой индус, которого встретил там мой приятель, на вопрос о смерти только молчал, и серьезно так молчал, чтобы понятно было, что есть в смерти какая-то "заковычка"... А впрочем, темна вода, кто его знает...

- Да что ты все о смерти и о смерти, - огрызнулся Леонид. - Как будто у тебя диагноз, а не у меня. Над жизнью хохотать надо - вот над чем! Вот что непонятно.

- Да не вместим мы этого никогда, Леня, - миролюбиво отметила Люда, прихлебывая чай. - Не вместим. Блок, величайший поэт нашего века, но все же не выдержал, помнишь: "пускай хоть смерть понятней жизни..." Где уж другим выдержать.

- Да что ты мне все о поэтах. Были ли они, не были... У меня свой талант есть.

Свой! - вдруг закричал, покраснев, Леонид. - Свой талант! И что, что, что мне делать?!

- А я хочу, - ответила Люда, - хохотать над жизнью. Что еще остается делать?!

- Хохотать на том свете будем! - внезапно раздался громкий голос за дверью.

Леонид вздрогнул, в двери стукнули, потом она распахнулась, на пороге стоял сосед толстун с бутылкой водки в руках. Звали его Ваней.

- Все диагнозы - к чертям! - заорал он. - Эх, жить будем, гулять будем, а смерть придет, выпивать будем! - лихо пропел он и, подбежав к Леониду, поцеловал его в ухо. - Не бойсь, Леня! Все одолеем! - добавил он.

- Ваня, уймись, - произнесла Люда.

Но Ваня не захотел униматься, от его жирно-веселой прыти дым стоял столбом по комнате. Все-то он опрыгивал, все-то он осматривал, до всего ему было дело.

Тут же налил ошеломленному своею смертью Леониду полстакана крепчайшей водки - 56 градусов и Люде тоже капнул в стакан.

- За смерть, за жизнь, за их единство! - хохотнул Ваня, поглаживая брюшко.

- Сколько же стаканов еще мне осталось, - проговорил Леонид.

Было такое впечатление, что весть о близкой смерти камнем лежит на его сердце, но в то же время он как будто имеет еще какую-то заднюю мысль, или даже гипотезу, от которой только - осуществись она - сплошное веселие должно сотвориться на земле, если, впрочем, от нее что-либо останется... Но это было только впечатление. И что-то непонятное оставалось в Леониде - так чувствовала Люда.

Вдруг присмиревший было Леонид вскочил:

- Да что же мы сидим на одном месте! Как Обломовы какие-то! - вскричал он. - Вперед, вперед, навстречу...

Все подскочили. Наскоро допили разлитую водочку, бутыль захватили с собой - и вперед, вперед, на общение; может быть, думала Люда, они найдут того, кто откроет им все. Именно все. Сердце ее билось, колени почему-то дрожали, ей было жалко братца почти как себя, и в то же время появилась странная надежда встретить людей, которые если и не откроют "вс°", то поймут и обласкают. Ум ее метался от одной мысли к другой.

Выбежали - все трое - во двор, и уж неизвестно было кто чего ожидал. Люда вроде бы вела их по направлению к дому, где жил один таинственный эзотерик, но она знала, что его сейчас нет в Москве, и вела просто так, не зная куда. Они шли уютно-заброшенными дворами, попадались им по пути странные ангелоподобные русые мальчики и девчонки, и потом малыши, играющие в прятки. Их ответы на вечные вопросы были еще впереди. На скамейках, недалеко от них, застывали 80-летние старушки, с погасшими, но еще загадочными глазками: эти, если и знали кое-что, уже не могли ничего выговорить; высох язык, ушли в небытие губки, ум исчез в одну точку...

Леонид из последних сил только подбадривал всех - вперед, вперед!

Пройдя мимо угрюмого уголовника, играющего ножом сам с собой, они вдруг вышли на зеленый дворик, сбоку виднелись могучие, уходящие ввысь сталинские небоскребы, а в углу дворика, за бревнами, их прямо-таки приветствовал веселый человек, помахивая рукой, приглашая к себе; около него приютилась компания: два человека