Юрий Мамлеев - Крылья ужаса

- Кот умер, Люда, - раздавался его голос, как будто оторванный от плоти. - И знаешь, как он умер? Жил сумасшедшим, а умер покойно и даже робко. Лежал, умирая, и знаешь за минуту до смерти тихо-тихо помахал мне хвостиком, точно прощаясь со мной и с миром этим, беспредельным. Помахал хвостиком раза три, так примиренно, грустно, и умер.

- А что еще, Леня?! - спросила Люда - как ты себя чувствуешь?

- Что еще? Я замуровал его тело у себя в комнате, в стене, как и обещал. Сосед Ваня помог мне в этом. Теперь он со мною все равно, кот этот, он со мною...

Люда внутренне ахнула, но не возникли ни возражения, ни слезы. А голос Лени по телефону тем не менее продолжал, все визгливей и визгливей, но как-то по пустому визгливей:

- Я уже третий день разговариваю с ним, с покойным. Стучу ему в стенку кастрюлею. Или ложкой, большой ложкой! Хотя коты и не едят с ложками. Но он, я думаю, понимает меня, он во всем теперь после своей смерти понимает меня... Он ведь и не кот, может быть, уже... Господи, как мне все надоело, надоело, а больше всего моя боль и моя смерть!! ...

И Леонид повесил трубку. Люда подумала: завтра же приду к нему. И она пришла.

Первое что она увидела в комнате Лени - это толстуна-соседа Ваню, делающего перед Леней, который сидел на табурете, активную гимнастику. Ваня был трезв, в одной майке и трусиках, и лихо стоял на руках, задирая ноги вверх, к потолку.

Леня тупо смотрел на него. При виде Люды он перевернулся, встал на ноги, и с блаженной улыбкой, с распростертыми объятиями, приветствовал ее, как свою сестру. Таким веселым и отключенно-отчаянным Люда еще его не видела, и кроме того, она почувствовала, что в Ване появилось какое-то новое качество. Где-то он стал почти неузнаваемым. Рациональность в нем уже исчезла совершенно, как будто рациональности вообще в мире не существовало.

Эдакая неузнаваемость его тяжело ошеломила Люду. "Может быть это уже другой человек?!" - подумала она.

А Ваня между тем (или это теперь был псевдо-Ваня) назойливо лез к ней с поцелуйчиками, но особенно с широченными объятиями, в которых он, казалось, хотел как бы растворить Люду.

А Леня тем временем стал мутно смотреть в одну точку, ничего не говоря.

"Где же кот, в какую стену он замуровал его?" - подумала Люда, и взглядом вдруг стала искать умершего кота. Но ничего не увидала.

Псевдо-Ваня опять стал шуметь, и настойчиво хлопотать насчет чая - хотя время совсем было не чайное.

- Кто пьет чай, тот отчаянный, - то и дело приговаривал он, чуть-чуть подпрыгивая, вылетая из комнаты за бесчисленными чашками, ложками, блюдцами, как будто народу в комнате было видимо-невидимо.

Потом он неожиданно заскучал, сев на стул.

- Где же кот? - вырвалось у Люды. Псевдо-Ваня сразу оживился, поднял просветленные глазки и воскликнул:

- Я знаю где!

И указал на стену около книжного шкафа.

Леня механически кивнул головой.

- Покой, покой от всего этого исходит, покой, - заключил он.

Люда не знала: то ли ей смириться со всем, то ли совершить что-то необычайное.

А псевдо-Ваня, точно его оживляло присутствие в стене кота, стал разливать чай, пришептывая при этом:

- Чай, он саму смерть победит, вот он каков, чай! Чай-то, а?!

И Леня почему-то очень внимательно слушал его.

Вдруг в дверь сурово постучали.

- А я знаю кто! - воскликнул псевдо-Ваня, улыбаясь круглым лицом. Скажите, Леня, "войдите", ведь вы хозяин.

Леня вяло сказал:

- Войдите.

Дверь распахнулась, и на пороге стоял... двойник псевдо-Вани. Это было существо до ужаса, похожее на него.

- Мой коллега! - захохотал псевдо-Ваня. - Сослуживец почти. Нас всегда путали.

Артем, входи, не робей!

И Артем, вылитый псевдо-Ваня, кругляшом вкатился в комнату умирающего.

- Ба, да здесь целая компания! И причем крайне веселая! - захихикал двойник.

- Садись, садись - оглушительно заявил псевдо-Ваня. - От чая еще никто не умирал.

Артем сел.

Через полчаса появилась водка, но совсем малость, хотя и от малости все как-то порезвели, включая - на мгновение - даже Леню.

Все перемешалось, и уже непонятно было где чай, а где водка; и в зеркале отражались двое псевдо-Ваней, и всего их, одинаковых, было уже таким образом четверо, плюс слабеющий Леня, которой почти не отражался в зеркале, и плюс Люда, которая думала о своем бытии.

От всего этого хаос стоял в комнате, и только первый псевдо-Ваня так заразительно хохотал, что всем, хотя бы на минутки, становилось страшно весело.

А Людочке казалась нереальной даже собственная рука. Леня пролил чай, завели музыку, почтальон принес письмо.