Давид Маркиш - Стать Лютовым

- Ну, конечно,- сказал торгпред.- Здесь, в самом центре. Товарищ, который встречал на вокзале, вас доставит.

- Ну как же, Пантелеев? - спросил Иуда.

- Еремеев,- без нажима поправил торгпред.

- Да, Еремеев,- вспомнил Иуда.- Политически подкованный товарищ. Молодец. Пусть прямо сейчас везет мой багаж в гостиницу, а я немного пройдусь.- Какая ладошка была у машинистки, какая ладошка! Крепенькая, теплой нежной кожи, на узком цыганском запястье... И Германия вдруг отодвинулась, отъехала на задний план, как декорация на вращающемся кругу сцены.

- У нас тут проверенные товарищи работают,- услышал Иуда ватный голос торгпреда и еще что-то про передний край борьбы с империализмом. Как видно, привет от наркома, который почему-то велел кланяться, сделал свое дело.

- Мне тут нужно кое-какие справки навести,- деловым тоном сказал Иуда Гросман.- Я могу воспользоваться услугами вашей секретарши?

- Что за вопрос! - как бы с негодованием отводя любое другое решение, взмахнул рукою торгпред.- Катя! Катя, помоги товарищу Гросману навести кое-какие справки, он не совсем хорошо ориентируется в Берлине. Пошли Еремеева с багажом в гостиницу "Корона". Покажи товарищу Гросману, как туда пройти пешочком. Скажи Валуевой, чтоб подменила тебя здесь, у меня.

"Комиссарил,- подумал Иуда,- в гражданскую комиссарил торгпред где-нибудь на Украине, может, даже по соседству с Первой конной. Хорошо командует, знакомый почерк. Новое пролетарское чиновничество. А Еремеев? Тот от сохи, и это его козырной валет. Он со временем, пожалуй, сгрызет этого торгпреда, схрустит со всеми костями. Как быстро они научаются вывязывать узлы галстуков - вот ведь что интересно! Как быстро научаются, так быстро и разучиваются. Десять лет прошло с Октября, а в Бога разучились верить, торговать разучились со смаком. А научились, помимо галстуков, врать не по вдохновению, а за страх, научились дальтонизму, новую религию выучили - безбожие, со своими идолами, такими же кроваво вызолоченными, как старые боги. Изменились, обновились люди - все, и я тоже! Так, наверно, и должно быть. Только разбойники с большой дороги какими были, такими и остались: у них свой закон".

- Вы Катя, я знаю,- сказал Иуда Гросман, выйдя от торгпреда.- А я, выходит дело, Иуда. Вам поручено мне помогать. Но если вы не хотите - скажите, и будет по-вашему... Хотите или не хотите?

- Хочу,- сказала Катя.

- Тогда сматываем удочки,- сказал Иуда Гросман.- Наймем таксомотор, поедем кататься. Кататься - и всё. Я покажу вам Берлин.

- Можно вопрос? - сказала Катя, когда они вышли за ворота.

- Лучше два,- сказал Иуда.- Вопросов всегда больше на один, чем ответов.

- Писать - трудно? Быть писателем? - спросила Катя.

Катя Мансурова, москвичка, каучуковая девочка. Как там значилось, в свидетельстве о смерти? "Скончалась от сердечной недостаточности, в возрасте

32-х лет, в г. Москве, в Загородной больнице Лечсанупра Кремля. Вскрытие не производилось. 26 июля 1938 года". Вот так.

- Не знаю,- сказал Иуда Гросман.- Не с чем сравнить, вот ведь в чем дело...- Множество раз совершенно разные люди спрашивали его об этом: трудно ли писать книги? Иуда действительно не знал, иногда он прикидывал похо

дя: а трудно ли? - и, не находя ответа, легко забывал о спрошенном. Писание доставляло ему наслаждение, как женщина. Трудно ли быть с женщиной? Дурацкий вопрос.

Катя легко ступала на своих стройных ногах, каблучки ее туфель-лодочек цокали по каменным плитам тротуара. Она шла справа от Иуды, и он с удовольствием ощущал, что вся его правая сторона - плечо, бок - как бы погружена в медовое солнечное тепло, а слева помещается берлинское прохладное пространство, пронизанное предвечерним слабеющим светом. Иуда скосил глаза под очками и взглянул на Катю взыскательно.

- Писатели должны быть умнее всех,- сказала Катя.- Они, например, умней актеров, не говоря уже о певцах.

- А вы откуда знаете? - удивленно спросил Иуда Гросман.- Про актеров и певцов?

- А я с ними знакома,- объяснила Катя.- Если я служу секретаршей в торгпредстве, это еще не значит, что все мои знакомые - официантки и дворники.

- Среди официанток и дворников тоже встречаются иногда милые люди...пробормотал Иуда.- А кто глупей - актеры или певцы?

- Танцоры глупей,- сказала Катя.- Хуже никого уже нет. У них всё, совершенно всё уходит в ноги.

- Иногда это идет на пользу ногам,- сказал Иуда.- Особенно у балерин.

- Ваша жена - балерина? - спросила Катя.- Писатели почему-то любят жениться на балеринах.