Иван Мележ - Горячий август

- Аист, - глядя на небо, очарованно проговорила Лизавета.

Алена подняла глаза.

- Где он?

- Вон... около облака. Справа.

Алена долго не могла отыскать его - солнце слепило глаза. Потом увидела - птица кружила вокруг облака высоко в поднебесье. Алена лежала на траве и с восхищением следила за птицей. С земли она казалась едва заметной точкой.

- Это не аист, а коршун.

- Аист, Аленка, аист. Видишь, как он плавно и красиво кружит.

Отдыхали недолго. Нельзя было лежать, их ждала еще большая полоса несжатого поля.

Поздно вечером, после захода солнца, когда жниво заголубело в туманном свете молодого месяца, сжали последнюю горсть овса,.сложили последние снопы.

Маланья из последней горсти скрутила перевясла: она строго соблюдала старые обычаи.

Посмотрели жнеи на опустевшее поле, на ряды снопов и удовлетворенно зашумели:

- Сколько хватили! За один день!

Женщины окружили Алену. Веселые, возбужденные голоса требовали:

- Ну, хозяйка, теперь расплачивайся, ставь ведро горькой!

- Коники гогочут - пить хочут!

- Заслужили ж.

- Не выкручивайся.

Алена с благодарностью посмотрела на женщин - ее и "чужие", все перемешались в шумной толпе. Она смущенно ответила:

- Да, надо было б и поставить... Ничего не скажешь... Стоит... Спасибо вам великое, бабоньки, за добрую работу! - го.- рячо закончила она.

- Э-э, нет, одним "спасибо" тут не обойдешься! - зашумели женщины.

Алена посмотрела на Мартина, который часа за три до вечера пришел проверить, как идет жатва в бригаде, и беспомощно развела руками: выручай, товарищ старшина.

Мартин весь день беспокоился, что бригада не успеет сжать все к сроку. То, что он увидел, придя на поле, - веселая взволнованность жней, согласная работа двух бригад, - обрадовало его и успокоило. Он остался с женщинами до конца работы, помогая носить снопы и складывать их в бабки.

- Хозяин, надо раскошелиться, - сказала Алена. - Заслужили!

"Заслужили, Алена", - подумал Мартин, но, пряча улыбку, сказал равнодушно, чтобы поддразнить женщин:

- Нужно будет как-нибудь, казаки мои, подумать об этом...

Маланья, подойдя сзади, перехватила его перевяслом, словно поясом:

- Теперь, рыбка, не отговоришься!

Мартин поднял руки:

- Да, придется капитулировать! Сдаюсь. Дожинки справим... на той неделе в воскресенье.

Жнеи, весело переговариваясь, пошли через жнивье к дороге. Алена отстала - сжатое поле все еще чем-то привлекало ее.

Оставшись одна, она окинула взглядом охваченное необычными дымчатыми сумерками поле, приземистые, широкие бабки,- такой загон сжали! На опустевшем жнивье словно сказочный городок вырос. В полутьме черными пятнами выделяются две молчаливые груши, посаженные когда-то на меже Ольгиным отцом.

- Кончили,- вздохнув, высказала Алена вслух волновавшее ее чувство. Ей вдруг вспомнились тревоги последних дней, и сердце ее теперь наполнилось тихой,глубокой радостью,

Какое счастье после беспокойных дней напряженной работы, после всех тревог, неудач и удач узнать, наконец, радость заслуженной победы! Сердце Ллены было переполнено этим чувством. Даже усталость, что сковала тело, была сладкой и хмельной.

- Ну, довольно тебе любоваться! - неожиданно услышала она мужской голос.

Она вздрогнула, с недоумением оглянулась. Позади, недалеко от нее, стоял Мартин. Он улыбался и с дружеским укором покачивал головой. Алена и не заметила, что он стоит почти рядом. Мартин, не переставая улыбаться, подошел к ней, взял за РУКУ.

- Ну, сколько ж можно вздыхать! Как маленькая! Пошли.

"Почему так хорошо, когда он берет своей рукой мою руку?" - смутно проплывает в ее голове мысль. От его пожатия ощущение счастья в ее сердце ширится, крепнет.

"У Андрея тоже были такие хорошие руки..."

И сразу, как дуновение вечернего ветра, коснулась переполненного радостью сердца Алены тихая грусть - не та, столько раз уже испытанная грусть об Андрее, она сама не знает, что это за чувство: словно ей чего-то не хватает очень нужного...

- Уморилась я! Кажется, села б тут на месте и никуда не пошла бы.

- Так давай сядем, - предложил Мартин.

В голосе его Алена почувствовала какието непривычные волнующие интонации, и сердце ее дрогнуло от неясного предчувствия. Это было такое хорошее, забытое, такое неожиданное чувство, что она смутилась.

- Нет, нельзя,- торопливо, почти испуганно сказала она и быстро пошла вперед. - Что люди скажут?

Он пошел рядом, не выпуская ее руки из своей.

Несколько минут они шли молча, взволнованные чувством неизведанной ими раньше близости.