Иван Мележ - Люди на болоте (Полесская хроника - 1)

2

Когда Василь подъехал к лугу, Чернушка уже выводил из оглобель коня. Хведька, присев на корточки, что-то с любопытством рассматривал в траве, а Ганна переставляла под телегу бочонок с водой. Василь нарочно отвернулся, чтобы не смотреть в ее сторону, но все же заметил, что она делала, как взглянула на него. Взглянула с улыбочкой, и Василю показалось, что с ее язычка снова сорвется что-то ядовитое, обидное.

- Василь, а может, тут остановимся? - обратилась к нему мать. - Вместе с ними? Место гляди какое...

Наделы Чернушков и Василевой матери были рядом. Василь в другой раз так и сделал бы, как говорила мать, - это было удобно и выгодно: спокойнее было бы и за коня и за телегу, за которыми присматривали бы и Чернушки. Но сегодня сын заупрямился:

- Место как место...

Он отвел коня шагов на тридцать дальше, к кусту молодого орешника. Оглянулся, окинул взглядом довольно большое, окруженное со всех сторон лесом болото. На болоте там и тут кудрявилась лоза, которая кое-где разрослась целыми островами. Но Василь не придал никакого значения этим островам, его беспокоило то, что на болоте было еще много воды, иногда попадались широкие разводья. Вода была и на его наделе. "Черт бы ее побрал!" - сердился Василь.

Возле леса почти повсюду стояли подводы, хлопотали люди. Немало людей было и на болоте - уже кое-где косили.

Стреножив Гуза, Василь пустил его пастись и вернулся к телеге вытащил косу. Он развязал тряпку, которой было обвязано лезвие косы, и, вскинув ее на плечо, довольный и гордый, важно направился к лугу.

Мать молча, послушно пошла вслед за ним.

- Тут. Наше - отсюда и вон дотуда, где колышек, - сказала она.

Она могла бы и не говорить этого, Василь и сам знал свой надел-видно, ей было просто неловко стоять без дела.

Василь заметил на ее лице, в складках родных губ, выражение какой-то жалости и виноватости и строго сказал:

- Знаю.

Воткнув конец косовища в мягкую землю и крепко держа рукой тупой конец косы, Василь стал точить ее. Отмахнувшись от комаров, он косо взглянул на Чернушков, увидел, - что Тимох еще копается возле воза, и, довольный, подумал, что начинает раньше него.

Расставив по-мужски ноги, крепко упираясь ими в землю, он размашисто провел косой, и трава зашуршала, noj слушно легла слева аккуратной кучкой. Он провел второй раз, третий, и сбоку от него протянулся влажный зеленый ряд Вот ноги его ступили на прокос, под ним был уже клочок чистого, скошенного луга. Кто это говорил, что он еще зелен косить и что ему прежде надо каши много съесть? Каши может кому и нужно, только не ему, не Василю. Правду говорят, что косить - дело не простое, мужское дело, тут нужны и сила, и сноровка, - в общем, уметь надо. Но у Василя все это есть. Смотрите, как ладно вжикает у него коса, как ложится, удлиняется ряд!

Вжик, вжик! - согласно вторила в лад Василевым мыслям коса.

Он чувствовал, что сзади стоит мать, смотрит вслед ему, ласковая и гордая, и отшго в руках и ногах силы будто прибавлялось. За спиной он чувствовал и еще одно существо, совсем иное, чем мать, задиристое, насмешливое, которое, может быть, также следит за ним настороженным взглядом.

Что же, пусть следит, его это не беспокоит!

Василь заметил, что дядька Тимох тоже начал медленно, мерно махать косой. Он идет по прокосу тихо, чуть горбясь.

Василь тоже немного сгорбился - так ходят с косой все взрослые люди. Увидев, как дядька косит, вспомнил, что главное при косьбе - не спешить, не переутомляться, чтобы преждевременно не выдохнуться.

Задумался, не остерегся, и коса со всего размаху врезалась во что-то твердое. Кочка, чтоб она провалилась! Василь быстро вытащил косу и исподлобья взглянул на Черчушков - не заметили бы.

- Что там, Вась? - отозвалась мать.

- Ничего.

Он сказал резко и недовольно, сорвал на ней злость.

Пусть не обижается, нечего стоять и смотреть, когда человек занят.

Мать будто угадала его мысли:

- Я пойду к коню... Помогай тебе бог!

Она перекрестила его, благословила и, вздохнув, ушла к телеге. Василь, не нагибаясь, чтобы не показать, будто случилось что-нибудь, осмотрел косу и успокоился - коса была цела. Он снова провел по траве, коса шла легко, как и прежде. Косил он теперь осторожнее, следил за кочками, которые начали попадаться все чаще и чаще.

Трава была тут небогатая, большей частью осока. "Эх, наделили деляночкой, растуды их... - подумал он и вспомнил, как обижалась мать, вернувшись домой после раздела. - Известно, одна, без мужа. Некому постоять... Ничего, это последний раз. Теперь я возьмусь, пусть попробуют сделать еще так!.. Правда, у Чернушков тоже надел не лучше.