Екатерина Мещерская: Змея

Екатерина Мещерская

Змея

Судьба княжны Екатерины Александровны Мещерской (1904-1995) отразилась в ее автобиографической прозе и воспоминаниях. В журнале "Москва" были опубликованы роман "Жизнь некрасивой женщины" (1996, No 7-8) и повесть "Конец "Шехеразады"" (1997, No 11).

Предлагаемая вниманию читателей повесть - еще одна история из жизни "некрасивой женщины".

Дневник Китти

Итак, мы с мамой опять в Москве. С какой радостью увидела я родные улицы, знакомые площади, кривые переулки... Опять на Поварской, опять в нашей (то есть в бывшей нашей) квартире - но где? На плите! Да, да, все комнаты заняты по ордерам коммунистами, а милая старушка Грязнова, сын которой перед отъездом за границу занимал нашу квартиру, эта старушка, обещавшая вписать нас к себе (она занимает мамину спальню, проходную и мамин кабинет), этого, оказывается, сделать не может, ей не позволяют. Наверное, эти комнаты тоже хотят отдать по ордеру. А ведь в кабинете - наш полуконцертный рояль "Бехштейн", столько ценной мебели, вещей, оставшихся после нашего ареста, которые она нам сохранила, а главное, наши кровати! Боже мой! Два года мы не знаем, что значит спать на кроватях. И сейчас, ночью, я ворочаюсь на жесткой плите, и мне кажется, что я еще на Рублевском водопроводе. Кажется, что мы по-прежнему спим в казарме, на полу, а через стекла запертых окон слышится бесконечный гул и шум машин Рублевской насосной станции.

Да, эти два года нашей работы там были не из легких. Мама день и ночь, желая забыться в работе, старалась даже не приходить ночевать в казарму. Среди поля, в наспех сколоченных бараках, стоя в парах над котлами, она отпускала завтраки, обеды и ужины рублевским рабочим. Я в двух школах вела хоровые занятия, и мои ученики дергали меня за косы или писали мне глупейшие записки вроде такой: "Катя! Выходи гулять на фильтры!"

Конечно, если б не снежные заносы, задержавшие приезд артистов из Москвы на ноябрьские торжества, и если бы не тот прекрасный концерт, который неожиданно дала мама, спев два отделения Чайковского, Глиэра и Рахманинова, то сидеть бы нам по сей день на Рублевском водопроводе и никогда не быть маме членом московского Союза Рабиса.

Сейчас у меня одна мечта: как можно скорее найти себе работу, и тогда заживем мы с мамой на славу!.. Но о чем я это размечталась? Пока мы с мамой спим на плите и хотя она не нужна жильцам, так как топить ее нечем (у всех в комнатах прямо на паркете стоят на железных листах времянки, или, как их называют, "буржуйки"), однако те, кто приходит в кухню за водой, смотрят или, вернее, косятся на нас крайне недружелюбно. Господи! Что-то будет с нами!

В жилищное товарищество по Поварской улице, д. 22.

От гражданки Грязновой, прож. в кв. 5.

Заявление

Ввиду того что занимаемые мною комнаты и ранее принадлежали гр. Мещерской Е. П., которая в суровое время поручила сохранять их моему теперь уехавшему сыну А. Ф. Грязнову, и ввиду того что даже вещи, находящиеся в этих комнатах, принадлежат Мещерской, прошу прописать ее с дочерью на их прежнюю площадь.

Грязнова Татьяна Павловна.

Выписка из протокола заседания правления жилищного товарищества

по Поварской улице, дом 22

Постановили:

Въехавшую в кв. No 5 бывшую княгиню Мещерскую с ее дочерью, ночующих на кухне, на плите, выселить как не имеющих права по своему происхождению быть членами жилтоварищества и как социально чуждый элемент, являющийся классовым врагом. На этом же основании отказать им в прописке на площадь Грязновой Т. П.

(Подписи.)

Архитектор Дубов - в Ленинград, товарищу

Дорогой Петр!

Итак, я больше не житель Ленинграда; особенно не жалею, Москва нравится с каждым днем больше, хорошо, что мой проект утвердили и вызвали меня сюда. Ленинград - мертвечина, "сын былого величия"... а здесь пульс жизни бьет, здесь жизнь, здесь сердце!.. Хожу словно в горячке, город осматриваю и горю, понимаешь, горю весь желанием скорее, скорее смести кривые переулки старой Москвы, смести попадающиеся иногда деревянные домишки и построить новым людям новые, светлые, залитые солнцем дома.

Сам я живу на бывшей аристократической улице - Поварской. Дали мне ордер на прекрасную комнату. Первым делом купил большой стол, поставил на середину комнаты и разложил на нем свои чертежи. Не успел я еще прописаться да как следует оглядеться, как меня уже выбрали в правление нашего жилищного товарищества (вот уж, признаюсь, нежелательная нагрузка!).