Сергей Михайлов - Рождённый летать

Однако не стану забегать вперёд. Времени у меня теперь более чем достаточно, и я могу разложить своё прошлое по полочкам со скрупулёзностью селекционера, отбирающего зёрна с заданными параметрами для выведения нового сорта пшеницы.

Шло время. С каждым новым днём, с каждой ночью я всё больше и больше уносился в созданный мною мир мечты, бежал от серых будней, нескончаемой рутины вечных забот, эгоизма мелочных человеческих отношений. Я чувствовал себя птицей, долгие годы томившейся в клетке и вдруг, по мановению волшебной палочки, вырвавшейся на волю - к свету, солнцу, свободе. Еженощные полёты во сне питали мою душу живительной энергией, придавали ей такой мощный эмоциональный импульс, что его с избытком хватало на весь следующий день...

Почему люди не хотят летать? Ведь это так просто! Плюнуть на все законы, сбросить их проржавевшие оковы, оторваться от серого прошлого, оттолкнуться от тверди земной - и взмыть в небеса! Свободными, обновлёнными, очищенными от гнёта земного притяжения и вековых предрассудков сотен поколений человечества. С развязанными руками, расправленными плечами и прозревшими глазами. Да что может быть проще, чёрт побери! Неужели люди не видят всей прелести свободного полёта? Или не желают видеть? Боятся потерять почву под ногами? твёрдую опору? уподобиться висельнику, из-под ног которого выбивают табуретку? Да они просто слепы, эти упрямые кроты, не имеющие ни глаз, ни крыльев!..

На окраине городка, в котором я жил, высилась старая заброшенная каланча, в незапамятные времена служившая наблюдательной вышкой бравой команде городских пожарников. Те времена давно уже канули в прошлое, и проблема борьбы с пожарами теперь успешно решается с использованием современной техники, - однако каланча осталась. Она хорошо была видна из окна моей квартиры, и с некоторых пор я всё чаще и чаще обращал на неё свои пристальные взоры. Дело в том, что каланча была самым высоким строением в нашем городке - именно эта её особенность и привлекла моё внимание. Мысль взлететь - не во сне, а наяву! - использовав каланчу в качестве стартовой площадки, своего рода взлётной полосы, поначалу показалась мне совершенно несуразной, сумасбродной, однако с каждым днём я всё более и более проникался ею, пока наконец она полностью не овладела мною. И я решил: главный полёт своей жизни я совершу с этой каланчи.

Прошло несколько месяцев. На исходе был август, но дни стояли на удивление тёплыми и погожими. Я по-прежнему продолжал видеть один и тот же сон, с небольшими, правда, вариациями. Мои полёты во сне схожи были с учебными занятиями на виртуальном тренажёре, цель которых - отточить мастерство, приобрести навыки и опыт, придать технике полёта виртуозность и совершенство - словом, подготовить "стажёра" к действиям в реальных условиях. На самом деле, конечно же, всё было не так. Я просто наслаждался тем удивительным состоянием эйфории, в которую погружался сразу же после отхода ко сну. Мне не нужно было учиться летать, техническая сторона процесса меня вообще мало интересовала - это знание было зашито в моём мозгу подобно микрочипу с заложенной в нём программой. Нет, не овладением искусством полёта занимался я короткими августовскими ночами. Для меня важно было другое: психологическая готовность к тому решающему шагу, который я вознамерился совершить вопреки всем научным догмам и устоявшимся стереотипам мышления, имеющим безграничную власть над умами подавляющего большинства людей.

Иногда, оставшись один, я распахивал окно настежь, взбирался на подоконник, сбрасывал с себя одежду и подолгу стоял в оконном проёме, балансируя на грани между сном и явью, всего на шаг от мечты. В эти минуты я мысленно переживал свой будущий первый полёт. Мне хотелось до конца понять, постичь, прочувствовать, что я буду испытывать перед "стартом" - там, на заброшенной каланче, когда час мой пробьёт. А он пробьёт, я знал это, и очень скоро.

Увы, я слишком увлёкся своей мечтой и не заметил, как налетела беда. Случилось так, что в один из последних августовских дней меня за подобным занятием застала жена. Нетрудно догадаться, что за этим последовало. Она устроила мне одну из тех бурных сцен, которые с некоторых пор стали обычным явлением в нашей семейной "идиллии", а под занавес закатила истерику и категорически заявила, что с психопатом жить больше не намерена. Я попытался было урезонить её, хоть как-то успокоить, свести всё к шутке (терпеть не могу эти семейные разборки), но всё было тщетно. Впрочем, я не слишком тешил себя надеждой на успех: она была упряма, как три сотни ослов. Тем более, что мои слова давно уже перестали для неё что-то значить. Что ж, к стыду своему должен признать: наша совместная жизнь, увы, не удалась. Юношеские порывы жгучей страсти, толкнувшие нас в объятия друг друга в те далёкие-далёкие годы, когда в целом мире никого, кроме нас двоих, не существовало, давно уже канули в небытие, на смену же им пришла пустота, холодная пустота и вакуум равнодушия, отчуждённости, повседневной мещанской рутины. Параллельные прямые, гласит аксиома, не пересекаются... да, мы оказались именно такими параллельными прямыми, и ничто, ни одна сила во всей вселенной не могла отныне сблизить нас хотя бы на йоту. Наша совместная жизнь на поверку обернулась досадной ошибкой, чудовищным недоразумением - от былой страсти остались лишь пепел и труха...