Сергей Семенов - Внизу

– - Довольно странно. А мне думалось, если поэт знает, что ему петь и когда песня созрела в нем самом, то ему стоит только рот раскрыть, как песня польется сама, и польется звучно и свободно.

– - Конечно, так, но не всегда, -- как будто совсем не замечая тона Молодцова и совсем серьезно проговорил Никишин. -- Многим первоклассным поэтам каждая их строка стоила больших усилий. Это зависит от личных свойств писателя, от их способностей. Конечно, есть и такие, которые сразу пишут набело, ну, да не в этом дело… Так вы, значит, напишите?

Молодцов почувствовал, что Никишин увиливает от разговора с ним, а ему очень хотелось выяснить через него многое, так беспокоящее его и так неясное для него. Причину этого увиливания Молодцов понял так, что Никишин не считает его достойным вести с ним серьезный разговор, и это совсем неприязненно настроило его по отношению к Никишину, и он уже чуть не грубо ответил на последний вопрос:

– - Напишу.

– - Ну, так я так и скажу Николаю Леонидовичу, -- вставая, сказал Никишин, и, по-прежнему оставаясь любезным, он добавил: -- Он очень будет этим обрадован, ему вообще очень приятно, что у "Друга народа" будет сотрудник из среды народа. При посредстве вашем мы гораздо легче приспособим журнал для того читателя, которому мы задались целью служить произведением человеческом мысли.

– - Почему народу нужно служить только произведением мысли? -- задорно спросил Молодцов. -- Я думал, ему нужно служить всем, чем только можешь.

– - Это и есть все, -- наставительно сказал Никишин. -- Духовное свойство человека есть вся его сущность, и если он отдает эту сущность другим, то что же от него больше требовать.

– - Может быть, правильнее сказать -- продает, -- нахмурив лоб, проговорил Молодцов.

Никишин сделал гримасу на лице и каким-то не своим голосом проговорил:

– - Ну, что же, если хотите, продает. В наше время, к сожалению, все должно необходимо продаваться, но ведь продавать себя можно всюду, но люди, так называемые порядочные, делали это с расчетом. Они шли, например, служить учителями и докторами и не шли в становые или земские начальники; очевидно, в этом признается какая-нибудь разница. Стало быть, и из материальных выгод считается гораздо почтеннее служить меньшему брату, а не давить его и угнетать… Но оставим это. Мне кажется, вы сегодня не в духе, а я чувствую себя не настолько в ударе, чтобы чем-нибудь просветить вас, поэтому лучше прекратить принципиальные разговоры.

– - Я вас спрошу только об одном, -- обратился Молодцов к Никишину, -- в чем, по-вашему, главная суть служения людям поэтическими произведениями?

– - Разве для вас это не ясно? -- с легким укором и улыбаясь проговорил Никишин, -- доставлять людям эстетическое наслаждение.

– - И от этого может быть польза?

– - Несомненная. От этого согревается человеческое сердце, внутренний мир человека наполняется новыми чувствами, увеличивается духовное богатство человека.

– - И это имеет большое значение?

– - Очень большое. При этих случаях человек ощущает жизнь в большей полноте, дорожит ею, как неоцененным даром, и держится в жизни бодрее, чувствует себя сильнее, могущественнее, а вследствие этого он ярче может проявить себя.

– - Как проявить? -- не понял Молодцов.

– - Ну так, соответственно имеющимся у него данным.

– - А я думаю, -- волнуясь и путаясь проговорил Молодцов, -- что и поэзия и искусство должны вести человека в одну сторону, помните Пушкина: "И долго буду тем народу я любезен, что чувства добрые в них лирой пробуждал". Вызывать чувства только добрые, а поэтому задача для всякого поэта должна быть направлена в сторону увеличения в человеке добра, приближения его к истине.

– - Совершенно верно. Я и не допускаю, чтобы рост человеческого духовного богатства не значил бы то же, что и рост добра. Это богатство-то само по себе есть неоценимое добро. Все равно как солнце, поднимаясь выше, шлет больше тепла, так и человек, развивая душу, делается добрее.

– - Вы это от души говорите? -- спросил озадаченный Молодцов, не ожидавший такого оборота от совершенно случайно завязавшейся беседы.

– - От всей души, поверьте, -- мягко и тихо проговорил Никишин.

Он поднялся, взял шляпу и, обращаясь к Молодцову, добавил:

– - Ну, мне пора уже идти. Вы позволите мне взять обратно вашу тетрадку…

– - Нет… подождите, -- замялся Молодцов. -- Я один тут хорошенько все пересмотрю, а потом сам вам и доставлю, может быть, вместе с записками.

– - Как угодно, -- покорно проговорил Никишин. -- А записки вы можете написать для легкости в виде письма, например, начнете так: "Милостивый государь, господин редактор. Ввиду вашего интереса к моей персоне, позвольте вам рассказать наивозможно подробно о важнейших моментах моей жизни" -- и начинайте описывать все, что вы переживали выдающееся.