Для редких экземпляров, державшихся со стойкостью мазохистов, у Гены существовала особая технология обращения: в тот миг, когда лезвие машинки уже было готово оттяпать пальчик испытуемого, в дело вмешивался гуманист Костя, осмотрительно не желавший брать на себя статью о нанесении тяжких телесных повреждений. "Стоп! - обычно произносил Костя в самый напряженный момент. - Этот мужик мне нравится... Люблю людей с характером, таких грех уродовать! Я вот как думаю: человек просто заблуждается, дадим ему шанс... Пусть посидит у нас, подумает..." - после чего герой препровождался в расположенный на территории стоянки канализационный колодец. Колодец, закрываемый толстенной чугунной крышкой, глубину имел более пяти метров, на дне его по осклизлому желобу текла вонючая темная влага, и, просидев в бархатной черноте вертикальной зловонной трубы несколько часов, жертва быстро приходила к мысли, что деньги и блага земные - тлен и прах в сравнении со свободой, свежим воздухом и возможностью ходить по земле, глядя на небо. В колодце остро и быстро постигалась суть вечных ценностей, забываемых в погоне за суетными богатствами.
Гена любил свою "базу" и навещал ее каждодневно. Хотя порой завидовал боссу северопортовой группировки, которому принадлежали стоявшие на якорях плавучие гостиницы с барами и ресторанами.
Гостиницы, чей контингент составляли респектабельные иностранцы, приносили внушительный и стабильный доход; кроме того, с помощью подобного бизнеса легко отмывалась наличность, а в пустующих номерах-каютах, отделанных ценными породами дерева, проходили встречи, разборки и оргии. Что же касается бесед с терпилами, то на психику последних великолепно действовал вид темной, глубокой воды, омывающей борта посудин...
Да, красиво устроилась портовая братва, с шиком! Однако и ему, Геннадию, гневить Бога не стоит: как ни крути, а собственная земля - это тебе не ничейная водица, это капитал на все времена... Если, конечно, коммунисты к рулю не вернутся... Тогда - труба!
Он механически перекрестился.
Суеверный, как большинство жуликов, трусливо осознающий беспросветную греховность своего бытия, Геннадий смешно и глупо, к месту и всуе впадал в ритуально-религиозный раж, хотя о сути покаяния имел представление весьма общее. Покаяние подменялось вдумчивой скороговоркой: "Прости меня, Господи..." - и сопутствующим вознесением крестного знамения, что олицетворялось в его сознании с автоматическим прощением Отцом Небесным всяческих сомнительных деяний. Мол, слаб человек перед искушением, но ведь сознаю грех, уже немалое дело... Впрочем, подобной логикой в повинности перед Высшим Судией руководствовался не он один, метода издавна отличалась распространенностью широчайшей...
В офисе Геннадий увидел знакомую картину: ведающий продажей машин менеджер и разбитная секретарша пили чай, калякая о том о сем.
Получив отчет о прошедшем рабочем дне, увы, не отмеченном ни единой продажей, Гена отпустил работничков по домам, отчитал ночного сторожа за похмельный перегар и уединился с Костей для обсуждения текущих дел.
Обсуждать, собственно, было нечего, перемалывали одно и то же: проблему финансового кризиса, резко упавшие доходы подопечных коммерсантов, необходимость какой-нибудь крупномасштабной аферы с банковскими кредитами, затем вновь возвращались к теме получения мзды с бизнесменов...
- Сюсюкаем мы с ними и нянчимся! - рубил воздух ребром ладони Костя. Ишь, денег у них нет! Есть деньги! Глянь, на каких тачках ездят и в каких прикидах!
- От прошлой малины...
- Ладно тебе! Сколько, как говорится, людей ни воспитывай, а им все равно хочется жить хорошо! Свирепо с ними надо, вот чего! Брать за шкирман и сюда! В клетку, в колодец... И побольше садизма! Сразу бабки появятся! Садизма побольше! Кстати... Может, телок выпишем, а? Скажу сторожевому, чтоб сауну прогрел...
- Не... - Геннадий осторожно помассировал ладонью затылок. - Не в настроении я... И чайник чего-то трещит... Видать, магнитная буря.
- В смысле?
- Ну, в атмосфере какая-то непонятка...
- А-а...
Поставив "мерседес" в гараж, располагавшийся у торца дома, вошел в парадное.
Дом был реконструирован, жили в нем несколько весьма обеспеченных семей; квартира Геннадия занимала весь четвертый этаж, на котором лифт открывался лишь с помощью посланного с карманного пульта сигнала.
Геннадий вошел в квартиру, встретившую его темнотой и тишиной. Жена с ребенком лишь завтра к вечеру должны были вернуться из Турции, после отдыха на побережье.
Читать дальше