Марина Москвина - Между нами только ночь

А через три дня мы выстроились на верхнем этаже.

Нас поджидала комиссия - учителя и воспитатели - по четверо в каждом углу. Не было только нашего классного руководителя - историка, он отпросился на несколько дней в родную деревню помочь старенькой маме убрать с огорода картошку. Его заменить попросили Елену, чему я очень обрадовалась, именно ее больше всех мне хотелось как громом поразить "Морем грозным".

В центре стояли главные военачальники: директор Владимир Павлович - он в старших классах преподавал обществоведение, завуч Евдокия Васильевна и какой-то неизвестный в костюме, видно, представитель РОНО.

- Здравствуйте, учащиеся четвертого "Б"! - Евдокия Васильевна улыбнулась и ласково посмотрела на представителя.

Представитель многозначительно кашлянул и заложил руки за спину.

- Здрав-ствуй-те!!! - мы гаркнули так, как будто перед нами стояли по крайней мере Суворов, Кутузов и Барклай де Толли.

- Нале-во! - сказала Евдокия Васильевна. - Шагом марш! Песню запе-вай!

- О-ни сто-я-а-ли, - грянули мы все вместе, - на ко-ра-бле у бо-орта! Он пе-ред ней стоял с прот-тя-ну-той ру-кой! На ней бо-га-тый шелк! На нем бушлат поте-ортый! Он на не-е смотрел с на-деждой и моль-бой!

Евдокия Васильевна улыбаться перестала. Почувствовала, наверное, что песня будет невеселой. На этот раз она даже не взглянула на представителя, зато он повел себя как-то странно. Сорвал с носа очки, сунул их в карман, потом опять надел и, стуча ногой в такт песни, воззрился на Евдокию.

Когда мы дошли до места, где матрос выбрасывает леди в бушующий простор, представитель поправил галстук и говорит:

- Да-а! Вот так история!

Что он этим хотел сказать - не знаю. Но по тому, как "потупив взор" стояла Евдокия Васильевна и закачался Владимир Павлович, как переглядывались, перешептывались и прыскали по углам члены комиссии, мы почуяли неладное и поддали жару!

- А поутру, - загорланили мы что есть мочи, - когда восходит солнце, в прибрежном кабаке в углу матрос рыдал!.. И пил он жгучий ром в кругу друзей матросов! И страшным голосом он леди призывал!!!

- Виноват, не расслышал... В каком кабаке? - спросил тут на весь зал представитель РОНО.

- В прибрежном, - ответила ему Евдокия Васильевна. - А ну-ка, четвертый "Б", - сказала она, - спускайтесь и подождите меня у раздевалки!

Разразился жуткий, вселенский скандал. Елене велели вызвать меня на родительское собрание и задать перцу при всем честном народе, чтобы другим неповадно было, поскольку благодаря "Морю грозному", сказала Евдокия Васильевна, мы вляпались в неприятное положение, нас будут склонять в самых высших инстанциях, теперь нам не видать как своих ушей, яростно горевала она, переходящего красного знамени "Зарницы".

И вот наступило родительское собрание. В интернате это особый ритуал, когда из разных уголков Земли, из темных норок и пещер вылезают близкие и дальние родственники интернатских воспитанников, похожие на героев кельтских или адыгских мифов. Отцы семейств - всех видов и мастей, седьмая вода на киселе - опекуны, одна прабабушка являлась регулярно к нам с гостинцами из запредельных миров, кругосветные путешественники, рыцари Круглого стола короля Артура, куртизанки, отшельники в толстых вязаных носках, водолазы, громко топая, поднимались по лестнице, оставив в гардеробе водолазные шлемы, полярные летчики в лыжных ботинках, докеры, отловщики собак, рыбаки и контрабандисты, ловцы жемчуга, иссиня-черный посол Кении с супругой - отец с матерью Фреда-африканца, создатели ядерных реакторов, шахтеры, годами сидящие в шахте, крестьяне, пропадающие в полях, исследователи далеких галактик (когда моего одноклассника Женьку Путника спрашивали, кем работает его отец, он гордо отвечал: "Колебрастроителем!") - вот эти слои народонаселения, которым несподручно держать детей дома, с шумом рассаживались за парты.

Пожаловала Евдокия Васильевна, примаршировал военрук Нахабин, поднялся из своего кабинета с первого этажа Владимир Павлович. Директор - понятно, он должен все время печься о том, чтобы жизнь в интернате шла, как трамвай по наезженным рельсам. Для этого надо потихоньку вкладывать в душу, считал он немного страха, немного почтения, немного веры в авторитет, ростки постепенно прорастут, а тем временем одного заставить, другого уговорить, третьего прищучить!.. А вот зачем привалил трудовик Витя Паничкин? Наверняка из одного только любопытства!

...Весь оркестр в сборе, никто не был в отпуске. А самыми распоследними, слегка под хмельком, явились мой брат Юрик и его приятель по прозвищу Боцман.