Марина Москвина: Зеленые горы и белые облака

И в то же время он трусоватый, подслеповатый. Вдруг что-то ухнет в зале, хлопнет, упадет - он первый испугается и умотает со сцены. А если все привычно, комфортно - чуть ты зазевался, можешь и оплеуху получить.

- Причем когда получаешь оплеуху от мишука - это всегда неожиданно! - с восторгом говорил Леонтий. - Вот - бух! - и уже получил. Бух! - и уже готово! Ой, батюшки, как успел? Ты же все время был начеку. Нет, он за тобой следил, наблюдал, строил план.

А надо сказать, в Уголке еще со времен Дурова есть закон: никакого кнута, а только пряники. В этом коренилось главное отличие дуровского метода от цирка. Не знаю, может, дедушка Дуров действительно был такой добряк. Однако мало кто из его адептов отличался особым мягкосердечием. Например, об одном дрессировщике в Уголке ходили слухи, что он на репетиции здорового медведя убил ударом кулака.

Зато на спектакле с животными обращались подчеркнуто вежливо и человечно. Яркие декорации, веселая музыка, полный зал детей. Никаких зуботычин, сплошь подбадривание да угощения. Иначе ты в два счета вылетишь с работы. Звери это отлично знали и понимали. Поэтому на представлении все было полностью непредсказуемо.

Однажды дед Юрлов показывал свой номер с гималайцем Ромой. Медведь под два метра ростом! - шагал по досточке с гармонью в лапах и наигрывал какой-то бравурный мотив. Все шло по плану: дед манит Романа морковкой. А тот разухабистой походкой балансирует на доске, мехи раздвигает, разве что не поет. И вдруг неожиданно гармонь - шварк! - об пол, лапы в стороны и с глухим ворчанием, угрожающе двинулся на Юрлова.

Дед, конечно, струхнул, попятился - у него нет на сцене ни плетки, ни палки, отмахивается пустыми руками.

- Ё... твою мать! - бормочет (публики - полон зал!). - Ё... твою мать!

Тогда Леонтий за кулисами cхватил швабру, выскочил на сцену - сунул ее Роману под нос.

- Н-ну??! - грозно говорит и незаметно бац Роме по носу.

А чтоб зрители не подумали, что нарушается принцип дедушки Дурова, добавил:

- Не хочешь быть музыкантом, Роман, давай сцену мыть - наводить чистоту!!! У нас в Уголке полная свобода выбора...

Рома понял намек, подобрал гармонь, и они с Юрловым культурно продолжили выступление.

- Увидишь, я стану великим дрессировщиком медведей, - говорил мне Леонтий, блаженно развалясь под майской грушей в цвету, потягивая кагор. У нас кагора

было - залейся! Кагор входил в ежедневный рацион медведей. - Мишук ведь из всех животных самый понятливый зверь после собаки. Вот Сеня Рыбаков "сделал" в цирке медведя на фигурных коньках. У Валентина Филатова медведи ездят на мотоциклах, танцуют хоть румбу, хоть венский вальс, хоть аргентинское танго... Канатоходец - пожалуйста, эквилибрист, жонглер - для них нету потолка в дрессуре! И если кто-то вдруг выведет медведя к микрофону и тот скажет "Добрый вечер, дорогие друзья!" своим хорошо поставленным медвежьим голосом - ей-богу, не удивлюсь. Мне только нужно придумать звучный псевдоним. Например: ВЛАДИСЛАВ УСПЕХОВ!

- А не ЛЕША НЕУДАЧНИКОВ? - я спрашиваю. - Чем тебе не нравится имя Леонтий?

- Понимаешь, Мальвин, - он решительным залпом осушил стакан. - Если я останусь Леонтием - все будут вечно путать и звать меня Савелий. Это уже проверено.

Я всячески сопереживала Леонтию в его стремлении к артистической карьере.

- Тебе надо подготовить номер, - я говорила ему. - Может, пока нет медведя, попробовать с собакой?

- С какой собакой?

- Да хотя бы вот с этой!

Мы с ним в Барыбине летом возле пивного ларька пили пиво с воблой. А около нас крутилась большая дворняга, местный кадр непонятного окраса скорей всего, зеленого.

- Он что, зеленый? - спросил Леонтий. - Или мне это спьяну мерещится?

- Зеленый, - говорю.

- Оригинально...

Леонтий посвистел псу. Тот поднял голову - и мы увидели умнейшую физиономию, косящую под простодушие, веселый взгляд под лицемерной поволокой печали. Он дружелюбно завилял хвостом, всем своим видом показывая, что, в сущности, не претендует на слишком богатые дары, однако от рыбьей соленой головы, пожалуй бы, не отказался.

Леонтий запал на него моментально.

- Ребят! - он крикнул детворе, которая околачивалась возле ларька. Чья собачка?

- Ничья, дяденька!

- Можно забрать?

- Забирай!

Не сходя с места, барыбинскому кобелю за крыжовенный цвет было дадено

имя - Огурец. Леонтий взял его на медвежий ошейник с поводком, и тот радостной иноходью отправился с нами, почуяв перемену судьбы.

В Уголок Огурца нельзя было вести, нам запрещали ставить на довольствие личных животных. Поэтому Леонтий привез его домой - в большую коммуналку в Камергерском переулке.