Борис Можаев - Даян Геонка

- А где же Тотнядыга?

- На Хору живет. За нее двадцать пять соболей заплатили. Семья у нее большая. Муж - хороший охотник.

- Значит, она счастлива?

- А как же, довольна. Живут хорошо, муж не пьет.

- Ну, а любовь?

- Какой любовь? - переспросил недовольно удэгеец. - Любовь, когда молодые бывают, а старым зачем любовь? Старым семья нужна.

Разговор на этом прервался. Даян курил и сердито погонял лошадь, а я думал о том, как он твердо и просто ответил на такой вопрос, о котором написано много романов и драм, объясняющих, но часто не разрешающих его.

Мы выехали на лесную поляну. В прогалине между деревьями показалось тусклое солнце; в его свете все так же медленно падала изморозь, покрывшая наши одежды толстым слоем снега. На широкой поляне стояли вразброс невысокие сизые столбы дыма.

- Вот и Тахалон. - Даян показал на небольшие деревянные дома, полузакрытые бурым кустарником.

С высокого крыльца сельсовета спрыгнул юноша и, застегивая на ходу полушубок, вприпрыжку побежал нам навстречу. Даян Евсеевич натянул вожжи, сразу как-то преобразился, губы его слегка вздрогнули, расплылись в широкой улыбке, под припухшими веками радостно заблестели глаза.

- Здравствуйте, папа! - воскликнул высокий, лет восемнадцати паренек и протянул отцу руку. - Я вышел на целые сутки раньше ребят, - заявил он с мальчишеской гордостью.

- А где Валя? - спросил отец.

- Она осталась в институте. Куда девчонкам по тайге таскаться в такую стужу, - отвечал сын, и в его голосе послышалось пренебрежение.

- Поедемте с нами к тете Кате, - обратился ко мне Даян. - Это родственница наша. Она недалеко отсюда живет. Отдохнем с дороги.

Мне не хотелось больше стеснять их своим присутствием. Я поблагодарил Даяна, выпрыгнул из саней и долго провожал глазами знакомую подводу.

1954