Борис Можаев - Ингани

- Значит, со мной? Вот хорошо!

- Чего встали? Долго не виделись, что ли? - прикрикнул на них Сусан по-удэгейски. - Грести мне мешаете.

- Не шуми, все равно по-твоему не будет, - ответил ему Илья, отводя Ингу.

- А ты ею не распоряжайся, она не твоя. Чего облапил? - не унимался Сусан.

Но вместо ответа Илья обнял Ингу за талию и повел к тюкам.

- Ингани! - строго крикнул Сусан. - Ты не думай о городе! На первом кривуне высажу.

Инга резко обернулась, ее щелевидные глаза с припухшими веками остро заблестели.

- Ты, дядя, мной не командуй, - тихо, но внятно сказала она по-русски. - Я уж сама как-нибудь решу - не маленькая.

Инга с Ильей сели за штабелем. Пробковый плот, в отличие от бревенчатого, вяжется из спрессованных тюков коры бархатного дерева. Его большая подъемная сила позволяет перевозить часть тюков навалом на плоту в штабелях. Вот за одним из них и уселись Инга с Ильей. А Сусан плюнул в сердцах в воду, опустился возле весла и, нахохлившись, как филин, стал набивать бронзовую трубочку из расшитого мелкими бусинками кисета.

Я догадывался, что между моими спутниками до отъезда произошел какой-то разговор, который сильно волновал Ингани и особенно Сусана. Мне хотелось заслужить доверие рассерженного Суляндзиги, и я встал к кормовому веслу.

Река часто петляла по каменистому руслу, то бурунами вскипая на перекатах, то разбиваясь в завалах с ревом и грохотом на десятки пенистых потоков, то растекаясь по тихим укромным лесным протокам, где среди кувшинок и водного лютика, среди нависших по берегам ильмов, ивняка и черемухи дремлет чуткая лесная свежесть.

На кривунах я с силой налегал на примитивное весло, отбивая корму от мелей. Стояк, крепивший весло, шатался и жалобно скрипел.

- Ай, сколько силы! - восторгался Сусан, глядя на меня. - Пудов пять будет.

Иногда Сусан хватал шест и бежал на нос отталкивать головную секцию. Тогда плот извивался на кривизне русла, как живой.

- Чего тебе, гребешь без конца, садись покурим, - пригласил меня Суляндзига. - Тебе кору бархата надо заготовлять... охотиться - силы много.

- Разве у вас своих охотников не хватает?

- Старых хватает, молодых мало...

Сусан долго раскуривал свою трубочку, часто причмокивая и сплевывая в воду. Его маленькое безбровое лицо оставалось почти бесстрастным, и только слабая усмешка, глубоко запрятанная в морщины возле губ, придавала ему оттенок некоторого лукавства.

- Много детей удэ растет - мало в тайге остается, - произнес наконец Суляндзига, попыхивая трубочкой.

- Отчего же так? Может, здесь жить плохо, невыгодно? - спросил я.

После некоторого молчания Сусан ответил:

- Зачем невыгодно? Наши люди так говорят: тайга делает сытый и зверя и человека. Тайга все дает: шкуры, панты, бархат. Это не выгода, что ли? А кто за зверем ходит? Старики. Кто бархат заготовляет? Старики. Молодые вырастают, в городе учатся, в городе остаются. Как на счетах костями стучать, учат, понимаешь, как соболя ловить - нет. Почему?

- Охота - дело любительское, - ответил я, - такому ремеслу в школе не научишь.

- А зачем в город наши дети идут? Мы их сами научим.

- А если они не хотят быть охотниками? Если они хотят стать врачами или инженерами? - спросил я. - Тогда что?

- Неправильно хотят, - невозмутимо ответил Сусан. - Наши люди удэ мало осталось. Дети пойдут в город - кто в тайге останется? Старики помрут. Где удэ тогда найдешь? Не будет удэ, все потеряются.

Я понимал, что он живет тревогой за свой древний люд. По городам и селам нашей необъятной страны разъезжаются дети этого маленького народа. И грустит и сердится старый Сусан! Затеряются они в огромных каменных кварталах городов... где тогда найдешь удэ?

Несколько минут убеждал я Сусана: я говорил ему о том, что удэ, как и все прочие, должны учиться, кто где захочет, что никуда они не потеряются, что в городах удэ живут и работают так же, как и все остальные, если только у человека есть профессия и если он не идет в город за легкой жизнью... Сусан терпеливо и смиренно выслушал мои пространные рассуждения и невозмутимо продолжал твердить свое:

- Неправильно делают. Наши удэ много человек институт окончили. Где они теперь? Кто знает. Я не пустил Ингани в город. Семь классов окончила дома - тоже хорошо. Охотник хороший будет, грамотный. Я сам школу окончил, когда мне тридцать лет было. Все пойдем в город - кто охотиться будет? Без охотников тоже нельзя. Откуда посылать их, из города, что ли? Зачем так делать?

- А что, Инга хорошо охотится?